Кентерберийские рассказы. Переложение поэмы Джеффри Чосера
Шрифт:
Тебя пою, о Бернабо Висконти, государь Милана, бич Ломбардии, любитель неги и наслаждений! Почему бы мне не вспомнить о твоих злосчастьях? Ты сидел так высоко – но тебя низверг с высоты сын твоего брата. Твой племянник бросил тебя в темницу, где ты и умер. Я не знаю, отчего. Не знаю, кто был твоим убийцей.
Кто мог бы поведать о страданиях Уголино, графа Пизанского? Его заточили в мрачную башню, что стояла неподалеку от города Пизы, вместе с тремя его детьми – старшему
Ему было суждено умереть в этой тюрьме. Епископ Пизы, Руджеро Убальдини, выступил лжесвидетелем на суде, оклеветал графа и настроил против него народ;
вот поэтому Уголино посадили в темницу. Ему давали так мало еды и питья, что он ожидал скорой смерти.
Каждый день, в определенное время, тюремщик приносил им пищу. Однажды Уголино, дожидавшийся этого часа, услышал, как захлопываются главные ворота башни. Он отчетливо слышал этот звук, но ни слова не сказал детям. Он понял, что скоро они умрут от голода. «Лучше бы я никогда не рождался на свет!» – сказал он самому себе и заплакал.
На колени к нему забрался младший сын – ему было три года.
«Папа, – сказал он, – почему ты плачешь? Скоро ли тюремщик принесет нам еду? А у тебя не осталось хлеба? Мне так хочется есть, что не могу уснуть. Я хочу уснуть навсегда! Тогда я никогда не буду голоден. Пожалуйста, дай мне хлеба!»
Бедный малыш слабел с каждым днем. Наконец он забрался к отцу на колени и прошептал ему: «Прощай, папочка! Я ухожу». Малыш поцеловал отца в щеку, поник головой и испустил дух. Уголино, увидев, что сын его умер, стал с горя кусать руки и проклинать безжалостность Фортуны.
«Я распят на твоем колесе!» – воскликнул он.
Двое детей, еще остававшихся в живых, подумали, что отец грызет свое мясо не от горя, а от голода. Старший сын начал умолять его: «Отец! Не ешь сам себя! Съешь лучше нас. Ты ведь подарил нам жизнь. Ты имеешь право и отобрать ее. Наша плоть – твоя плоть». Через день или два оба мальчика тоже умерли.
В отчаянии Уголино бросился на пол и умер. Так закончилась жизнь могущественного графа Пизанского, сброшенного с высоты в пучину горя. Если хотите более подробно узнать об этой трагедии, то читайте великого итальянского поэта Данте. Он оставил подробный рассказ о последних днях Уголино. Его слова останутся в истории навеки.
Император Нерон был величайшим бесом, какие только водятся в аду. Да, как рассказывает нам Светоний в «Жизнеописаниях цезарей», он был владыкой мира от востока до запада и от севера до юга. Одежды он носил из чистейшего белого шелка, изукрашенного драгоценными каменьями. Он очень любил бриллианты и сапфиры.
Был он кичливей и напыщенней, чем все прежние императоры; был привередливее девицы и никогда не надевал один и тот же наряд дважды. Он ловил рыбу в Тибре, забрасывая в воду золотую сеть. Его капризы превращались в закон. Его прихоти неизменно удовлетворялись. Госпожа Фортуна улыбалась ему.
Себе на потеху он спалил дотла Рим. Он убил всех римских сенаторов только для того, чтобы посмотреть на их смертные муки. Он убил родного брата и спал с родной сестрой. Он и с матерью жестоко поступил. Он разрезал ей чрево, чтобы посмотреть на место своего зачатия. Вот как мало он ценил мать.
Он не пролил ни слезинки при виде ее растерзанного трупа. Он лишь заметил, что когда-то она была красивой женщиной. Как он мог судить о ее красоте, когда она лежала перед ним мертвая? Потом он велел принести вина и стал пить. Он не выказал ни малейших признаков раскаяния. Когда сила объединяется с жестокостью, от их союза рождается чудовищное потомство.
В юности у Нерона был учитель, занимавшийся с ним словесностью и наставлявший в морали. Он был весьма ученым мужем, как говорят нам старинные книги, и сумел преподать своему ученику все мыслимые уроки учтивости. В ту пору Нерон еще был послушным и покладистым. Он ловко скрывал свои пороки.
Учителя Нерона звали Сенека. Он обуздывал ученика словами, а не делами: не наказывал его, а порицал за недостойные поступки. «Хороший император должен любить добродетель и ненавидеть тиранию», – повторял он. И какая же награда его ждала? Нерон приказал Сенеке перерезать себе вены, лежа в ванне.
Нерон ненавидел, когда кто-нибудь навязывал ему свои мнения. Особую обиду он затаил на Сенеку. Поэтому философ предпочел умереть в ванне, окрасив воду своей кровью, а не дожидаться более жестокой казни от бывшего ученика. Так император избавился от него.
Но вот пришло время, когда Госпожа Фортуна перестала благоволить Нерону. Ей стала противна его спесь. К тому же она знала: хоть он и силен – сама она еще сильнее.
«Я не могу позволить этому порочному человеку и дальше упиваться властью и жестокостью. Я сброшу его с императорского трона. Я нанесу ему страшный удар, когда он меньше всего будет ждать этого».
Однажды ночью народ Рима взбунтовался против Нерона. Услыхав о восстании, тот выбежал из дворца и бросился искать своих союзников. Но их двери оказались запертыми. Он стучался в их ворота, взывал о помощи, но никто не желал его слушать. Тогда он понял, что это конец. Он перестал кричать и побрел, одинокий, прочь.
Народный бунт не стихал. На улицах раздавались крики и проклятья, и Нерон услышал, как один спрашивает другого: «Где этот подлый тиран? Где Нерон?» Он едва не обезумел от страха. Он молил языческих богов о помощи, но, разумеется, они не могли помочь ему. Он знал, что ему суждено умереть, и побежал в ближайший сад, чтобы укрыться там.
Там он увидел двух крестьян, сидевших у большого костра. Нерон стал умолять их, чтобы они убили его и отрезали ему голову. Он не хотел, чтобы толпа узнала его и позорно изувечила его труп. Тогда на глазах у этих крестьян он убил себя. Выбора не оставалось.
Госпожа Фортуна лишь посмеялась над его концом.
Вот Олоферн, полководец Навуходоносора. Не было у этого царя воина более славного или более победоносного. Никто больше него не отличался в битвах. И не было другого человека, преисполненного большей гордыни и большего самомнения. Фортуна долго ласкала, целовала его, а потом завела в такое место, где ему отсекли голову. Он даже не успел узнать об этом.