Кентерберийские рассказы
Шрифт:
Чего тебе брюзжать, ворчать и ныть?
Ни с кем не хочешь ты меня делить?
Ну, так бери же всю и без остатка,
Но и расплачивайся, если сладко.
От ma belle chose, ее пусти лишь в торг,
Все покупатели пришли б в восторг.
Ее храню, господь меня прости,
Лишь для тебя. Смотри, не упусти».
Троих мужей таким смирила сортом,
Теперь поведаю вам о четвертом.
Четвертый муж был пьяница, гуляка,
Имел любовницу, знал девок всяких,
А я была, красива, молода,
Крепка, упряма и
Как соловей, умела петь под арфу
И танцевала жигу с пестрым шарфом,
Особенно когда хлебну винца.
Вот, говорят. Метеллий, от венца
Едва вернувшись, [183] грубая скотина
Жену свою толстенною дубиной
Избил до смерти за глоток вина.
Ну, выпила. Так где же тут вина?
Попробовал бы он меня отвадить
От рюмки. Нет, со мной ему б не сладить.
А от вина к Венере мысль течет;
183
Упоминается у Валерия Максима «Factorum et dictorum memorabilium libri», IX, кн. VI, гл. III. Этот исторический труд древности, представляющий богатейший сборник анекдотов, был очень популярен в средние века.
И как морозы порождают лед, -
Вино склоняет на любовный труд;
Не только с губ тут слюнки потекут,
От пьяной женщины не жди отказу,
Распутники тем пользуются сразу.
Но, видит бог, как вспомню я про это
PI осенью как будто снова лето.
Как в юности, все сердце обомрет,
И сладко мне, что был и мой черед,
Что жизнь свою недаром прожила я.
Теперь я что? Матрона пожилая.
Украло время красоту, и силу,
И все, что встарь ко мне мужчин манило.
Прошла пора, а кровь, знай, колобродит.
Ко мне теперь муку молоть не ходят.
Что ж, отруби я стану продавать,
Еще мне рано вовсе унывать.
Так вот, четвертый муж мой был гуляка;
Меня любил он, негодяй, однако.
Несносно было мужа разделять
С наложницей, и стала я гулять.
Вы не подумайте чего худого,
А только с мужем я своим ни слова,
С подружками затеяла возню,
Пирушки, пляски, игры, болтовню.
Мой муж от ревности в своем же сале
Как ростбиф жарился. Милее стали
Внимание и милости мои.
Земным чистилищем он звал своим
Меня в ту пору. Может быть, чрез это
Душа его теперь в предвечном свете.
Ведь сколько раз, бывало, он поет,
Хотя ревнивца, как мозоль, гнетет
И мучит мысль: ужели изменила?
Свидетель бог и мужнина могила
Тому, как я гуляку допекла
И, может быть, до смерти довела.
Он умер в год, как от святого гроба
Вернулась я и мы смирились оба.
С гробницей Дария нельзя сравнить [184]
184
Гробница
Могилу мужа; все ж похоронить
Мне удалось его близ алтаря,
Где свечи поминальные горят.
Я мужнина добра не расточала,
Его могилу я не украшала,
Ведь не украсит гроб его судьбу,
Он и в тесовом полежит гробу.
Теперь о пятом рассказать вам надо.
Душа его да не узнает ада,
Хоть был он изо всех пяти мужей
Несносней всех, сварливей всех и злей
(Ах, до сих пор болят и ноют ребра), -
А поцелует – сразу станет добрый.
И уж в постели так был свеж и весел,
Что сколько бы ударов ни отвесил,
Хотя б кругом наставил синяков, -
Я не считала слез и тумаков.
Сдается мне, что я его любила
Тем крепче, чем ему любовь постылей
Со мной казалася. Порой чудачки
Мы, женщины: милее нам подачки
Любовников, чем щедрые дары
Мужей. От мужа требуем икры
Заморской иль мехов, шелков и кружев,
А перстенек от милого закружит
Нам голову, как крепкое вино.
Нам то милее, что запрещено.
Преследуй нас, а мы, знай, ускользаем,
Но подразни – и двери открываем.
Коль спрос велик – – так дороги товары,
А то, что дешево, дадут и даром, -
Известно это женщине любой.
Мой пятый муж – господь да упокой
Его в земле! – был вовсе не богат.
Он просто по любви был мною взят.
В Оксфорде он когда-то поучился,
Но после бросил, к нам переселился
И жил у Элинор, моей подруги.
Я верила лишь ей во всей округе:
Хотя б мой муж на стенку помочился
Или от судей тайно схоронился,
Про все, бывало, по секрету ей
Скажу, куме и крестнице моей;
Как муж ни злись, а мне и горя мало.
Я часто в краску муженька вгоняла,
А он, бесясь, не раз себя же клял,
Что мне свои секреты поверял.
Так повелось, что каждый год постом
Великим я, гостя, из дома в дом
Переходила до начала лета,
Чтоб сплетен понаслушаться при этом
И позабавиться; так вот втроем мы:
Студентик, кумушка и я к знакомым,
Что за городом жили, собрались,
Там погулять и по лугам пройтись.
Тогдашний муж мой в Лондоне, в отлучке
В ту пору был, а на небе ни тучки,
Весна, досуг и полная свобода!
Всегда в гостях, всегда среди народа!
И где найдешь, а где и потеряешь,
В такое время никогда не знаешь.
И я ходила к утрене, к вечерне,
На празднества, процессии для черни,
На свадьбы, представления, обеды,
Миракли, проповеди и беседы.
Я в красных платьях лучших красовалась,
И моль еще тех платьев не касалась,