Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга II

Лазарчук Андрей Геннадьевич

Рука уже сама, без команды сознания, нажала на спуск, но пуля ушла в камни. Он слышал, как кричит Валя.

Почему она кричит?..

Лев первым рухнул на бок, и остальные Звери падали, если стояли, или просто становились мягкими и бесформенными, если лежали – но Отрада этого уже не чувствовала. Она всплывала из глубины к мерцающей солнечными бликами поверхности, страх гнал её, а свет манил с неистовой силой… и тут кто-то страшный повис на её плечах и потянул вниз, вниз, вниз, в тёмную зловонную пучину, и уже не было сил сдерживать дыхание, и она

глотнула эту тьму…

Скорее, кричал Бог, скорее, истекали последние секунды, он держал в руках маленькое и всё тускнеющее волшебное зеркало, этот странный полупрозрачный камень с косой трещиной, оправленный в тяжёлое серебро… оно умирало вместе с волшебством мира, вместе с волшебниками мира, к зеркалу подбегали и бросались в него, и, пусть маленькое – оно принимало и пропускало сквозь себя людей, прыгай, прыгай, Венедим буквально как котёнка забросил туда Живану, а потом кто-то толкнул его самого в спину, он оглянулся – Алексей с бесчувственным телом кесаревны на руках и жуткий маленький сфинкс-полусобака у его колена… Алексей и Аски успели последними – в последний миг. За ними торопливо шагнул Бог, и тут померкло всё…

Зеркало остро и звонко разлетелось за ними. То самое, висевшее в зале… Домнин тогда дважды велел разбить его, а Алексей – забыл, забыл…

Эпилог

Зима на острове Еликониды скучна и сурова. Но дом был вместителен, запасов в кладовых, как это ни удивительно, оказалось немало, хотя разнообразия никакого: топлёное масло, мука, лесные орехи и сухая рыба. Вряд ли Домнин рассчитывал всерьёз принимать гостей, да вот запасся – и пригодилось, чтобы кормить четырнадцать человек не досыта, но в меру… Живана, а с нею и другие уцелевшие славы, хоть и не сохранившие луки в минувшей катавасии, но нашедшие здесь, в этом бездонном доме, другие, похуже, но сносные – охотились на морских гусей. Гуси были жёстки, пованивали рыбой, но если хорошо и долго варить – то есть их было можно вполне.

Рыба почти не шла на крючок, но – мелкая – охотно набивалась в вентеря.

В день зимнего солнцеворота кесаревна Отрада стала законной женой Алексея Пактовия. Государь-монах Светозар сам обвенчал их.

Венедим принял известие о том, что событие это неизбежно, стоически – а может быть, и с лёгкостью. Он кивнул и продолжал тесать киль заложенной лодьи.

Левая рука у него так и осталась бесполезной. Живана наслушалась всяких разговоров и вдруг решила, что это из-за неё, и всё время старалась как-то помочь или хотя бы извиниться. С какого-то момента Венедим поймал себя на том, что скучает, если Живана, скажем, на охоте…

Иногда из бесконечных низких туч падал серый снег, но всё реже.

Бог проводил много времени с Валей и Аски. Может быть, он просто утешал их. Может быть, и сам верил, что потеряно ещё не всё. Но однажды Валя ушла в лес и не вернулась. Её искали три дня и нашли – повесившуюся. Это было так больно, что все натужно старались осмеять самою смерть. Постепенно, однако, боль притупилась…

Весна запаздывала. Ещё в марте ночи были морозны. Серые волны били в берег, создавая там, куда долетали брызги,

узорные ледяные стены.

Долгими вечерами разговаривали о главном. Государь-монах Светозар иногда читал вслух мудрые книги, а иногда говорил от себя.

Ничто не кончилось, говорил он, потому что ничто никогда не кончается. Река, пропадая в пустыне, всего лишь возвращается к истокам. Человек, потеряв надежду, обретает мужество. И только тогда обретает настоящую надежду.

Не надо думать, говорил он ещё, что всё чародейство ушло из мира и всё волшебство: запасены они в тысячах предметов, и долго ещё предметы эти будут отдавать его в людей, пока не истратят запасённое и не остынут, не погаснут, не умрут странной смертью предметов. Да и бродит где-то Мардонотавр, последний из Зверей – а может быть, и не последний…

Ни один человек ни разу даже не заговаривал о том, что делается сейчас на том берегу. По молчаливому согласию – это была запретная тема.

Алексей однажды попытался поджечь гвоздь. Гвоздь не загорелся. И он пожалел о забытой в машине винтовке.

Интересно, а если бы он тогда послушался Домнина – и разбил зеркало? Пошло бы всё иначе?.. И – как именно?

Он пытался думать об этом и с испугом отшатывался. Бог выслушал его однажды и с невнятной улыбкой потрепал по плечу.

…как я тебя люблю, шептала Отрада, упёршись ему острыми кулачками в грудь и отчаянно зажмурив глаза, я не вынесу этой любви, моё сердце разрывается от отчаяния, потому что я не в силах охватить её целиком…

Бог уверял, что он тут ни при чем – но в один день: закончили лодью – и показалось солнце.

Далёкий берег Мелиоры еле угадывался вдали тёмной полоской.

КОНЕЦ

Основные действующие лица

Отрада – дочь Радимира Триандофила, кесаря Мелиоры.

Светозар Триандофил, старший брат кесаря, государь-монах

Алексей Пактовий – акрит, кесарский слав-отважник (говоря современным языком, офицер спецназа)

Домнин Истукарий – чародей, учитель Алексея

Астерий Полибий – чародей, вознамерившийся изменить Божий мир

Сарвил – малый чародей; после смерти не был отпущен Астерием в мир мёртвых и некоторое время оставался его наперсником

Войдан – сын и наследник кесаря

Блажена – его жена

Мечислав Урбасиан – этериарх (начальник) стражи кесаря

Рогдай Анемподист – кесарский стратиг, командующий объединенными войсками Мелиоры в битве при Кипени

Юно Януар – кесарский потаинник, то есть начальник тайной службы

Аэлла Саверия – ведима-целительница

Терентий Вендимиан – генарх (старейшина) южного семейства

Вандо Паригорий – генарх северного семейства

Якун Виссарион – чародей, ученик Домнина Истукария и его преемник

Конрад Астион – правая рука Юно Януара

Ларисса – мёртвая невеста Алексея

Артемон Протасий – тысячник северян, нанёсший первое существенное поражение интервентам

Аркадий Филомен – военный правитель провинции Мра южной Конкордии; ещё до вторжения на Мелиору поднял мятеж против Степи и послал свою гвардию воевать на стороне кесаря