Кэш

Гаджиала Джессика

Голова Кэша наклонилась вниз, и тогда я почувствовала, как его зубы впились в обнаженную кожу на моем плече, с которого соскользнула его слишком большая футболка. Это был всего лишь легкий укус, но, черт возьми, я его почувствовала.

Затем он отошел и встал рядом с кастрюлей на плите, закинув руки за спину, ухватившись за стойку и небрежно наблюдая, как я готовлю. И я готовила, хотя бы для того, чтобы не смотреть на него.

Это было безумием, что он так меня заводил. Правда, после событий прошлой ночи он дал мне несколько действительно веских причин для того, чтобы быть увлеченной им. И, ну, позвольте мне сказать одну вещь: многие

мужчины могли бы трахаться. Многие мужчины могли забраться на тебя сверху, проскользнуть внутрь и врезаться в тебя, пока не забудут, как тебя зовут. Но требовалось настоящее мастерство, настоящее понимание женщин и того, как их тела работают, чтобы заставить их кончить с оральными ласками. Конечно, многие парни могли бы справиться с этим по чистой случайности. Клитор был чувствителен, тебе достаточно погладил его, в конце концов, она кончает. Но Кэш был в своей собственной лиге. Кэш съел меня, как будто был голодным человеком, как будто это была единственная вещь в мире, которая имела для него значение, как будто это было единственное, что ему нужно было сделать. Он знал, когда напряжение граничило с пыткой, и отступал. Он знал, когда движение отпускало, и менял направление. Он внимательно слушал. И вообще, ничто не сравнится с мужчиной, который обращает внимание на женское удовольствие.

Я никогда раньше так сильно не кончала от орального секса. И у меня возникло смутное подозрение, что я никогда больше этого не сделаю.

Так что, да, мне было трудно встретиться с ним взглядом.

— Расскажи мне что-нибудь такое, чего о тебе никто не знает, — неожиданно попросил он, и я чуть не отрубила кончик указательного пальца, когда вздрогнула.

— Что?

— Расскажи мне что-нибудь такое, чего о тебе никто не знает.

— Зачем?

— А почему бы и нет?

— Сколько тебе, двенадцать?

— Господи, женщина, неужели тебя убьет ответ на этот вопрос? Я же не спрашиваю, какая у тебя любимая поза. Хотя, — сказал он, и его мальчишеская улыбка расползлась по губам, — я бы тоже не прочь это узнать.

Я отвела взгляд и глубоко вздохнула. Сказать ему что–то, чего никто не знал обо мне? Не то чтобы это было трудно выяснить. Большинство людей ничего не знали обо мне, и, определенно, никто не знал всю меня.

— Когда мне было семнадцать, — начала я, шокировав себя гораздо больше, чем его, тем, что готова была выдать ему любой из своих секретов, — я действительно хотела пойти на это шоу в городе, но я была наказана. Я выскользнула из дома, когда папа спал, и здорово повеселилась. Вернувшись домой, я выключила фары, чтобы он не увидел, как я подъезжаю. И я вроде как... я стукнула бампер отцовского грузовика, потому что ничего не видела.

Улыбка Кэша стала немного теплее и слаще. — Он так и не узнал?

— О, он все выяснил, — призналась я, чувствуя тошноту от горького привкуса воспоминаний, — о побеге, а не о машине. Это была единственная вещь в моей жизни, которую я смогла утаить. Его грузовик был настоящим куском дерьма, покрытым вмятинами.

— У тебя были неприятности? — спросил он, все еще выглядя слишком довольным, чтобы получить от меня нужную информацию.

Он понятия не имел, в какие неприятности я влипла. — Да, — сказала я решительно, и его улыбка погасла. Это было настолько печальное зрелище, что я обнаружила, что мой рот снова открылся, прежде чем я смогла остановиться. — И... лотос.

Его брови сошлись вместе, пытаясь придать этой информации смысл. — Лотос?

Я почувствовала, как

мои собственные губы изогнулись, когда я встретилась с его глазами, слегка приподняв подбородок. — Моя любимая поза, — уточнила я и была вознаграждена тем, что он откинул голову назад и рассмеялся. И все, что я могла сделать это смотреть на его красивое лицо, пока широкая улыбка расползалась по моему лицу, заставляя синяки болеть, но это стоило боли. — Твоя очередь, — сказала я, не в силах остановиться.

Он перестал смеяться, но улыбка осталась, голова его слегка склонилась набок. — У тебя самая сладкая киска, которую я когда-либо пробовал.

Эти слова произвели реальный эффект, заставив меня сделать шаг назад, мое лицо, без сомнения, исказилось от удивления и возбуждения. Кто говорит такие вещи? На кухне? С кем-то, кого почти ненавидит?

Очевидно, гребаный Кэш так и делает.

Я с трудом сглотнула, пытаясь взять себя в руки. — Круто, — пробормотала я, пытаясь снова поставить щит.

— И тугая, — продолжал он, заставляя место, о котором шла речь, ну, напрячься.

— Кэш... — сказала я, тон у меня был почти умоляющий, и я покачала головой, глядя на него.

— Да, мне нравится, когда ты произносишь мое имя. Мне еще больше понравится, когда ты скажешь это, когда мой член будет внутри тебя.

О, черт возьми!

При этой мысли между моими бедрами воцарился полный хаос.

— Этого не случится, Кэш, — сказала я, вспомнив свои слова на ужине у Саммер, которые вдруг показались мне сказанными давным-давно.

— Посмотрим, — сказал он, пожимая плечами, как будто это было неизбежно, как будто мои возражения не имели никакого значения.

— Нет, — ответила я, стараясь говорить, как можно тверже, и, учитывая, что меня воспитывал бывший морской пехотинец и я училась у лучших, это было чертовски твердо.

— Милая, почему ты так упорно сопротивляешься?

— Почему ты так настаиваешь? Я тебе даже не нравлюсь Кэш.

Снова пожатие плечами. — Верно.

Черт возьми. Он даже не пытался отрицать это? Он подумал, что неплохо было бы сказать мне, что я ему не нравлюсь, а потом ожидать, что я все еще буду растекаться для него, когда он захочет?

— Но какое это имеет отношение к делу?

Он не мог быть серьезным.

— Это имеет отношение абсолютно ко всему.

— Почему?

— Потому что я не занимаюсь сексом с мужчинами, которым я не нравлюсь.

— Детка, если ты мне не нравишься, это не значит, что я не буду хорошо к тебе относиться. Тебе нужно напомнить вчерашний вечер? — спросил он, одарив меня сексуальной ухмылкой, когда отошел от стойки и направился ко мне.

Моя рука инстинктивно поднялась, прижимая плоскую сторону ножа к его груди, чтобы остановить его приближение. — Попробуй, и твои яйца станут частью этого рагу, — сказала я, чуть сильнее прижимая к нему нож.

— Хотя я думаю, что ты вполне способна отрубить мужчине яйца, Ло, я знаю, что ты просто пугаешь...

— Проверь меня, Кэш, — пригрозила я.

— А при чем тут собачий парк? — спросил он, снова сбивая меня с толку своей странной переменой в разговоре…

— Какой собачий парк?

— Когда Рейн, Волк и я приехали в Хейлшторм, чтобы попросить тебя помочь с Саммер, ты отвела нас в свой командный центр... у тебя на стенах висело всякое дерьмо: информация о местных преступных синдикатах, планы покушений, фотографии бандитов, за которыми ты охотилась, и гребаный... флаер для собачьего парка. А что это за собачий парк?