Кетополис: Киты и броненосцы
Шрифт:
Механика передернуло. Планкет зло посмотрел на компаньона и схватил нож…
– Друг мой, что ты собираешься… – Фласк попятился. Похоже, от переживаний шестеренки в голове механика все-таки не выдержали и сорвались.
Размахнувшись, Планкет зашвырнул Мавра в глубины зала.
– …делать? – закончил Фласк.
Он покосился в сторону, куда улетел нож. Мавра не было видно – клинок скрежетнул по мрамору и затерялся среди скелетов и чучел. Фласк задумчиво запустил пальцы в бороду, поскреб; посыпалась белая пыль. Певец хмыкнул.
– Так, – сказал
– Взяли! – скомандовал Фласк.
Через минуту Планкет понял, что спина его сейчас переломится. Убийца весил целую тонну, не меньше – словно набит был свинцовыми чушками.
– Ничего, – пропыхтел Фласк, – еще немного. Вот, смотрите, друг мой… Разве я был не прав?
Спрятанный за чучелами пернатых, в тени, припорошенный гипсовой пылью, Крокус был почти не заметен. Механик почесал затылок. Пожалуй, при таком освещении…
В то же мгновение солнце проникло сквозь витраж и взорвалось фейерверком красок. В этом фейерверке сгорели все надежды скрыть следы преступления.
Среди экзотических птиц – рубиновых колибри, лимонных канареек, сапфировых ара – среди всей этой россыпи нектарниц-эльфов, вымпеловых козодоев и бронзовых ворон Крокус напоминал булыжник в витрине ювелирной лавки.
Фласк критически оглядел получившуюся композицию.
– Нет, – сказал он с сожалением. – Не пойдет. Твоя идея никуда не годится.
Планкет не поверил ушам.
– Это была твоя идея!
Фласк поморщился.
– Давай не будем придираться. Мы сейчас в одной лодке, и выбираться нам нужно вместе.
Планкет остро пожалел, что не купил билет на какое-нибудь другое судно. Даже на бирманскую джонку, в конце концов! В затылке тупо пульсировала боль – словно там застрял стальной штырь, на который подвешивают чучело. Представилось вдруг: посетители входят завтра в музей и видят механика – зубы оскалены, в круглых очках застыла грусть, табличка «Infortunatus Vulgaris». Тоже выход. Осталось научиться вставать на задние лапы и рычать.
– Ты действительно думал, что найдется идиот, который примет Крокуса за дронта? – спросил Планкет. – Или за колибри?
Демонстрации ради он помахал руками – точно крылышками. Получилось не сильно, но похоже.
– При некотором воображении… – Фласк замолчал, глядя на Планкета с сочувствием. Затем лицо его просветлело: – У меня великолепная идея!
– Опять?
К сожалению, самому механику ничего в голову не приходило. Мысли вертелись исключительно вокруг синих молний. Как? Каким образом вопль Фласка… Акустический резонанс? Структура костей пористая, а значит…
– По-настоящему гениальная, – сказал Фласк с апломбом. – Поверь мне, дружище.
Планкет счел за лучшее промолчать, по опыту зная, куда обычно приводят «гениальные» идеи компаньона. Они волоком протащили негра в соседний зал, оставляя за собой широкий след, как от гигантского гипсового слизня. Наконец Планкет увидел, куда они так стремятся.
– О нет, – сказал он.
– О да, друг мой. Или у вас есть другое предложение?
Это был этнографический зал, заставленный восковыми фигурами, – маленькие сценки из жизни разнообразных народов. Привлекшая внимание Фласка экспозиция называлась «Аборигены Магаваленских островов (трапеза каннибалов)».
Скульптор не поскупился на леденящие кровь подробности. Дикарей было не меньше десятка – полуголые, с черепами на поясах, с физиономиями зверскими, как у подвыпивших китобоев; с копьями и каменными ножами; тела ужасающе раскрашены. Они сгрудились вокруг огромного котла, откуда воздета была в последней муке рука (белая). Дикарский колдун, по всей видимости, исполнял обязанности повара.
Компаньоны затащили Крокуса в центр, опрокинув по пути ограждение. Столбик упал с отчетливым металлическим стуком. Они замерли, пережидая гулкое эхо.
– Сюда, – сказал Фласк сдавленно. На этот раз Планкет даже не подумал спорить.
Как ни странно, идея певца оказалась вполне удачной. По крайней мере, заметить мертвого убийцу среди полуголых каннибалов будет не так-то просто. Экспозиция даже стала выглядеть… более законченной, что ли?
Планкет ощутил прилив странной гордости. Они это сделали! Спрятали труп, как самые настоящие злодеи из самой настоящей банды «Скрюченная рука».
Планкет обожал этот синема-сериал, хотя в жизни бы в этом не признался. Ему нравился даже горбун с железными руками – гений преступлений, не чета Крокусу и господину Шульцу. Но на первом месте всегда стояла Перл Уизли, Жемчужина Уизли…
При мысли о ней у Планкета пересохло во рту. Дерзкая, смешная, очаровательная – она окрыляла. Лучшая девушка в мире. В субботу в синема обещана новая серия: Планкет уже видел плакат с надписью: «НОВЫЕ! УЖАСНЫЕ! ПРИКЛЮЧЕНИЯ!!!».
– НОРМАН!
– Что? – Планкет очнулся, затряс рукой. – Ох! Зачем щипаться-то?
– Извини, – сказал Фласк безмятежно. – Но у тебя был такой мечтательный вид – словно ты по уши втрескался. Или побывал в опиумной курильне. Даже не знаю, что хуже, друг мой. Поверь знающему человеку: твое лицо совершенно не предназначено для передачи романтического чувства.
Планкет сдержался, только мрачно сверкнули стекла очков.
В натянутом молчании компаньоны вернулись в зоологический зал. Который по справедливости, – подумал Планкет, – стоило бы назвать залом «безголового скелета». Спрятав руки в карманы, он с тоской посмотрел на осколки гипса. Наверное, так смотрит приговоренный к повешению на деревянный брус, заготовленный для постройки эшафота.
– Нас убьют, – подвел он мрачный итог.
– Кто?
– Сначала – директор музея. Потом все ученые по очереди. Потом – посетители, что завтра придут полюбоваться на кита, убитого Канцлером. После дело дойдет до тайной полиции, а уж там обязательно отыщут в этом политическую подоплеку. Затем…