Кевларовые парни
Шрифт:
В двадцать минут первого из темноты показалась фигура старшего, в руках его был кейс. Он с опаской взглянул на Деда и поманил к себе.
На дне кейса лежали все пропавшие бумаги, деньги и пистолет — в целости и сохранности. Задавать лишние вопросы было бессмысленно, да и не требовалось: из темноты появилась фигура Рыси. Даже по его физиономии было ясно, что до тайника и обратно он провел «клиента» невидимкой.
— Спокойной ночи, товарищи легко и тяжело раненные, — провозгласил радостный Дед голосом Левитана, особо обращаясь к тем, кто в первый момент встречи пытался задать вопрос Шуры Балаганова: «А ты кто такой?» Они получили вполне краткий и вразумительный ответ, до сих пор читаемый на их лицах. — До скорой встречи! — уверил он их.
Расставание было хоть и не теплым, но оживленным и, самое главное, обнадеживающим.
Дед готов был плясать от радости и целовать всех подряд, даже «старшего». Мрачная неприступность сменилась раскованностью, граничащей с телячьим восторгом. Его счастливая физиономия по степени излучения могла конкурировать с проблесковым маяком на крыше машины. Плечи распрямились, в движениях появились грация и изящество, насколько это позволяла его комплекция. То было счастье идиота, выигравшего путевку на Канары.
Если бы час назад кому-нибудь из его товарищей предложили оказаться на месте облажавшегося Деда, то больница имени великого земского врача и психиатра Петра Петровича Кащенко пополнилась бы новым пациентом. Сейчас же непонятная черная зависть вползала в усталые души оперов.
— Ну что, в контору?! — вопросительно-восклицательно возвестил Дед, успевший прикупить в соседнем «легальном» киоске кое-что «на перекус». Сумма, извлеченная из многострадального кейса с бухгалтерскими ведомостями, была ровно уполовинена, а распухшие стенки не оставляли сомнений в его содержимом.
— В контору… Но через Мытищи. — Олег успел шушукнуться с запыхавшимся Рысью, который только что побывал там с объектом: судя по всему, в Мытищах оставалось кое-что еще.
Захлопали дверцы, мигнул сигнал на крыше адмиральского «Жигуля», и машины рванули вон из Москвы.
— Вах, — схватился за голову старший «стурок»: уходящие из города фонари подписали ему приговор.
Маленький город спал, как спят все такие городки и поселки средней России. Редкие фонари, словно ночники в детской, бросали тусклый свет на пыльные тротуары и покосившиеся заборы, выхватывая из темноты нелепые в это время суток аэрозольные призывы, вроде «Спартак — чемпион» или «Ельцин — иуда». Собаки, уставшие от дневной бестолковой суеты своих владельцев, дремали в будках и в режиме автосторожа иногда подавали голос.
Машины сбросили скорость. Спешить ночью в незнакомом месте бессмысленно. Как утверждают знающие люди, ночью дорог в два раза больше. Служившие в армии постигали это на своей шкуре, когда, ориентируясь в потемках по карте, в конечном счете обнаруживали себя за много километров от того места, где должны были бы быть
— Вот так заедешь, и спросить некого, — пробормотал Олег.
— Это как поведется. — Дед рулил уверенно, словно всю жизнь провел краеведом в Мытищах. Олег кожей ощутил, что сейчас последует очередная история, которых у того были вагон и маленькая тележка. Возня на заднем сиденье дала понять, что молодые, дремавшие сзади, ожили и прочистили уши. Дедовы байки они любили больше, чем анекдоты от Никулина.
— Зимой семьдесят седьмого… Ну, это после взрыва в метро. Работали мы по одному объекту, а их тогда у нас было целое стадо: любой сигнал проверялся досконально. Сил не жалели, да и денег тоже — надо же было найти подонков. Целый день мотали мы за ним по Москве, а к ночи он чесанул в область. Зима, снег, мороз. В машине колотун — печка работает плохо, аж окна изнутри замерзают. Бензина спалили — цистерну. Уж и лампочка начала помигивать, а тут в область! Куда едем? Ни щитов, ни указателей… Фонари, мать их, не горят… Короче, ведет нас этот Сусанин, можно сказать, на верную гибель. За город выехали, так вообще фары притушили, чтобы не светиться особо — дорога-то пустая. Короче, таскал он нас, таскал, а потом подъехал к дому, в квартиру вошел и свет потушил. Ну не сидеть же всю ночь? Кое-как адрес установили и снялись. Связи нет, команды ждать неоткуда. Финита! Едем назад. Туда — забор. Сюда — тупик. Заколдованное место какое-то. Клиника просто. Лампочка уже горит постоянно: вот-вот бензин кончится. Мотались мы по этому Верхнезасранску час. Ни людей, ни собак. И вдруг гаишник! Господи святы! Радость-то какая! Мы к нему подлетаем, окна открыли, и в пять глоток: «Где Москва?» А он «мама» сказать не может. Рот открыл, глаза выпучил, и ни му-му. «А, козел!» — махнули рукой, и по газам. А он бах! И упал. Оказывается, мы ему на валенки передним колесом наехали.
— А потом? — Интрига требовала развязки.
— Потом отписывались неделю да передачи в госпиталь парню таскали. Хорошо, что валенки с галошами были… Да и за объекта по тыкве получили. Начальство, ведь оно какое…
— Какое? — искренне заинтересовался Олег.
— Разное… — философски уклонился Дед и перевел разговор на другую тему. — Кстати, здесь это и было! В Мытищах.
Такой ответ можно было предвидеть заранее. Если бы байка была рассказана в Серпухове, то история непременно произошла бы там. Лучшие байки, связанные с Дедом, рождались за рулем. Не придумывались, а именно рождались. Дед обладал невероятно развитым ассоциативным мышлением. Олег был свидетелем, как однажды Дед в течение получаса уговаривал девушку продать ему свои колготки, которые должны были заменить лопнувший ремень вентилятора. Дело происходило за городом, ситуация была критическая, что называется, между жизнью и смертью. И это не преувеличение: речь шла о реальной угрозе жизни человека, с помощью которого была ликвидирована особо опасная банда.
Уж что говорил Дед и какие аргументы приводил, навсегда останется тайной девушки и опера: будучи джентльменом, Дед никогда не комментировал свои взаимоотношения с дамами. Факт остается фактом: Сергей вернулся с колготками, и на них, скрутив предмет дамского туалета петлей и накинув на шкивы, они проехали около пятидесяти километров до ближайшего автосервиса. Ищите женщину — утверждали французы! Этот случай настолько потряс сослуживцев и поднял авторитет Деда, что никто не упоминал всуе о своих победах на любовном фронте. Во всяком случае, в присутствии старшего товарища.
Около развилки следовавшая впереди машина Мастера и Рыси притормозила и, мигнув левым поворотником, остановилась у тротуара.
— В ста метрах за поворотом гаражи. Четвертый ряд, берем четвертый гараж, — пояснил диспозицию Рысь.
— Первыми идем Адмирал, Рысь и я, — подвел итог и отдал приказ Олег. — Твоя команда, — кивок в сторону Мастера, — в противоположную сторону. Твоя, — кивок Ефремову, — прикрывает фланги. Берем всех, кто подвернется. Потом разберемся. Вопросы есть?
Вопросов не было. Инструктаж был проформой, так как по этой схеме работали всегда.
Из-за неплотно прикрытой двери пробивался свет. Судя по голосам, в гараже находились трое.
— Пошли, — шепнул Олег.
Адмирал рванул дверь на себя, влетел внутрь.
— Всем стоять, руки за голову!
На глазах изумленного Олега и не менее ошарашенных мужиков у верстака Адмирал и Рысь буквально испарились. Мужики остолбенело уставились на Олега, не понимая, как этот козел с «калашниковым» в руках мог орать на два голоса. Немая сцена перешла в невероятно бурную. Откуда-то снизу, из-под земли раздался такой мат, что у мужиков буквально полезли глаза из орбит. И от невероятных сочетаний, сплетенных в затейливую форму, не поддающуюся осмыслению, и по причине отсутствия автора.