Кейс. Доставка курьером
Шрифт:
Что же со мной сделает Ремартов? А вдруг – ничего? И вовсе не из-за своей исключительной доброты. А просто потому, что никогда не узнает о моем участии в этой истории… Нонна рассудила трезво: депутат уже никому ни слова не скажет о кейсе, Холмогоров тоже предпочтет молчать о полученных от меня документах… И хватит трястись от страха! Хватит накручивать себя. Ничего страшного не случится.
Я вздрогнула от телефонного звонка, а сердце затрепетало в волнении: наверное, это Никита! Конечно он. Судьба всегда чередует неприятные эпизоды с восхитительными!
– Юля, здравствуй, –
Увы, это не Никита.
– Здравствуйте, – нерешительно ответила я, теряясь в догадках.
– Юля, это Воскресенский… Антон Аркадьевич…
– Кто? – теряя сознание, переспросила я.
– Антон Аркадьевич Воскресенский…
Стук падающего тела.
Это была я.
Все, конец.
Глава 24
Встреча с призраком
Воскресенский воскрес. В моей груди бушевали противоречивые чувства, настолько яростные, что сердце выпрыгивало наружу.
С одной стороны, я не могла не радоваться: приключение закончилось для депутата благополучно, он выжил. Возродился из пепла, как птица феникс. А ведь в последний раз, когда я видела Воскресенского, об удачном завершении истории даже и думать было нельзя. Почти не сомневалась – он погиб. И тут такая новость!
Как же не радоваться?
Но с другой стороны, я буквально изнемогала от страха. Воскрешение депутата означало для меня одно – шоу продолжается. Неизвестно, как товарищ отреагирует на волнующее известие: кейс уплыл не по адресу… Пардон, конечно. Но так уж получилось…
Голос депутата звучал тихо и обессиленно, однако – непререкаемо. Он назначил мне встречу в центре города, приказал явиться в маленькую частную гостиницу. Немедленно!
Совершенно не хотелось ехать на аудиенцию. Я мечтала бы остаться в своей уютной квартирке, как в убежище. Но пришлось выбраться из-за стола, захлопнуть ноутбук и отправиться в путь, на свидание с призраком.
Миниатюрный частный отель располагался в укромном и живописном уголке на окраине городского соснового парка. Депутат занял номер на втором этаже. Я толкнула дверь и вошла внутрь… Работал кондиционер, окна были зашторены, и в комнате царил полумрак. Из этой прохладной тьмы материализовался, собрав себя по молекулам, Воскресенский.
– Здравствуй, Юля! Вот опять встретились.
– Уж и не надеялась, – честно призналась я. – Здрасте, Антон Аркадьевич…
Ноги не держали, я доковыляла на дрожащих конечностях до кресла и села. Да, не каждый день случается рандеву с фантомом, с человеком, давно записанным в покойники. Сознание, придавленное страхом, цеплялось за детали. Я заторможенно разглядывала комнату, диван, обтянутый лимонным флоком, сумрачно переливающиеся портьеры, двуспальную кровать… Покрывало завернулось. Постельное белье было марки «Вернхаус»! Я разглядела знакомый логотип, и у меня потеплело внутри: Нонна словно незримо присутствовала
Уж не та ли это гостиница, чей владелец заказал пять эшелонов разнообразного текстиля, поддавшись на мои сладкие песнопения?
Вполне возможно.
Но разве об этом мне надо сейчас думать?
Для ожившего трупа депутат выглядел блестяще: лицо нежного серо-зеленого оттенка, вялые движения, сдавленный голос. Однако он начал рассказ (естественно, я поинтересовалась, каким образом он избежал расправы) и постепенно стал преображаться. Децибелы крепли, лицо розовело…
Как же ему удалось спастись? Надо поблагодарить бандитов, не зацикленных на идее контрольного выстрела. А попросту говоря – они самые настоящие халтурщики. Да! Довели бы дело до конца, не сидела б я сейчас тут, дрожа от страха!
Увидев жертву распростертой на ковре, в луже крови, головорезы посчитали задачу выполненной и покинули депутатскую резиденцию. А Воскресенский проявил живучесть дождевого червяка – через какое-то время он пришел в сознание и даже сумел вызвать по телефону подмогу.
– Вы позвонили в милицию? – с трогательной наивностью спросила я. – Простите, наверное, это должны были сделать мы с Глебом, но…
– Что ты, Юля! Никакой милиции! – замахал руками депутат. – Мне не нужна огласка. А мой имидж, репутация? Попасть в такую историю!.. Но ты, как я понял, все это время держала язык за зубами. И я очень тебе признателен!
Да, держала язык за зубами…
Вообще никому ни слова не сказала – ни о депутате, ни о кейсе. Нас только двое таких молчаливых на свете – я и пирамида Хеопса.
– Я позвонил своему другу. Вообще-то он мой дальний родственник. Он хирург, живет в райцентре… Сергей приехал и забрал меня. Спрятал, вылечил. Юль, а теперь, пожалуйста, скажи…
– А как же ворота? – перебила я депутата. – Они были неисправны! Кто их закрыл?
– Ворота? – замешкался Воскресенский. – Не знаю… Я про них и не вспомнил… Естественно, в моем состоянии… Сергей, наверное, закрыл их как-то… Не знаю.
Все это время Воскресенский провалялся в глухомани, в крошечной деревенской больнице, где его героический родственник (местный Чехов) лечил гнойные нарывы, панкреатиты, экзему и принимал роды… Но едва лишь депутата отсоединили от капельницы, едва он вернулся в вертикальное состояние и стал внятно изъясняться, он сразу же отправился домой. И именно сегодня прибыл в город.
– Юля, но меня, естественно, очень волнует воп…
– А если вас опять выследят эти верзилы?! – испуганно воскликнула я.
– Все, я с ними уже разобрался.
– Как?!
– Ну да, – слабо, но торжествующе улыбнулся Воскресенский. – Конечно, на даче они застали меня врасплох… Но сейчас я сделал пару телефонных звонков. Этого хватило… Думаю, я уже решил проблему.
– Весьма оперативно. Здорово.
Сколько телефонных звонков ему придется сделать, чтобы разобраться со мной? Когда он поймет: я тоже заслуживаю мести.