КГБ сегодня. Невидимые щупальца
Шрифт:
— Мне едва ли требуется напоминать вам, насколько важно положение нелегального резидента, — ответил Юрий. — Чем дольше вы находитесь в Соединенных Штатах, тем вы ценнее для нас; чем успешнее работаете, тем труднее нам решиться вытащить вас отсюда. А вы работаете на редкость успешно. Если хотите знать правду, я думаю, что вам придется пробыть в Штатах еще много лет.
Чувствуя, что разговор идет к концу, Руди поспешил спросить:
— Вы, наверное, поручите мне какие-то новые задания?
— Нет. Я встретился с вами только для того, чтобы сказать, что мы одобряем все ваши действия, и дать вам знать, что мы заинтересованы в вашем благополучии. Мы хорошо знаем, что, находясь такое
Юрий произвел на Руди впечатление симпатичного человека и толкового профессионала. Нередко, видя в распоряжениях «центра» некомпетентность и непонимание реальной ситуации, он теперь радовался при мысли, что все же руководство находится в руках таких, как Юрий, и расставался с ним не просто довольный свиданием, но прямо-таки окрыленный.
Чувства Руди были оправданы. Ибо человек, представившийся просто как Юрий, был генералом Юрием Ивановичем Дроздовым, которому предстояло сделаться резидентом КГБ в Нью-Йорке. Он специально совершил поездку в Кито, чтобы посмотреть, что собой представляет Руди, и как-то воодушевить его, потому что КГБ предназначил Руди роль активного участника операций, которыми должен будет руководить Дроздов.
Возвращаясь самолетом в Нью-Йорк, Руди с гордостью думал, что Петер показал себя в этой дальней поездке отличным компаньоном — нетребовательным, послушным и в то же время любознательным и восприимчивым ко всему новому. Пытаясь оценить сына с той же точки зрения, с какой «центр» оценивает его самого, Руди спрашивал себя: подойдет ли Петер для работы в разведке? И отвечал сам себе: несомненно.
КГБ обязался оплачивать университетское образование как Петера, так и — в дальнейшем — Майкла. Но, зная, как дорого обходится обучение в лучших американских университетах, Руди содрогался при мысли, что стране социализма будет причинен такой финансовый урон. Его близкое знакомство с фирмой Ай-би-эм позволяло сделать вывод, что акции этой фирмы приносят отличные дивиденты. Он рассчитывал, что если КГБ вложит в эти акции — разумеется, негласно, через посредство Руди, — 10 тысяч долларов, этой суммы и доходов с нее почти хватит на высшее образование для Майкла. Результатами своих расчетов Руди поделился с «центром», рекомендуя последнему приобрести акции Ай-би-эм.
«Ваше предложение о капиталовложениях в уолл-стритовскую фирму представляется неприемлемым и противоречит принципам марксизма-ленинизма, — выговаривал ему спустя несколько дней «центр» по радио. — Прекратите думать о деньгах и сладкой жизни. Перестаньте рассуждать и действовать, как капиталист».
Этот идиотский выговор взбесил Руди. По происхождению моравский крестьянин, он был буквально помешан на бережливости. Еще во время первой ознакомительной поездки в Соединенные Штаты он пришел к выводу, что американцы недопустимо расточительны. Сам он научился здесь, как за несколько долларов можно купить дорогие костюмы и галстуки — из числа тех, что богачи жертвуют Армии спасения.
В магазинах подержанных вещей Руди отыскивал поломанную мебель, которая в прошлом была первоклассной, и своими руками реставрировал ее. Купив за гроши какой-то старый отопительный котел с комплектом труб, Руди привел его в такое состояние, что он работал, как новый. Совершая деловые поездки, Руди принципиально не брал такси, если была возможность добраться пешком или воспользоваться автобусом. Свою семью он никогда не водил обедать в ресторан.
В то же время он не скупился, принимая гостей. Его дом даже стал своего рода центром притяжения местной публики. Его посещали десятки клиентов и сослуживцы, живущие в Вестчестерском округе.
Инга отлично готовила немецкие блюда, Руди выставлял на стол отборные вина и дорогие сорта ликеров. Однако супруги хлопотали для пользы дела, а вовсе не во имя «сладкой жизни», как позволили себе выразиться в «центре». «Какая тут, в задницу, «сладкая жизнь»! — негодовал Руди. — Я работаю на них по четырнадцать часов в сутки, стараюсь сэкономить — для них же! — каждый доллар, а они думают, что раз у меня есть собственный дом и машина, значит, я живу, как миллионер!»
После антикоммунистического переворота в Чили и убийства Сальвадора Альенде у КГБ резко сократилась возможность сбора информации; через посредство советских и кубинских учреждений в этой стране. Поэтому весной 1974 года Руди получил приказ найти какой-нибудь предлог для поездки в Чили, чтобы оценить «изнутри» создавшуюся там политическую обстановку. Взяв с собой Петера, он прибыл в Сантьяго под видом продюсера, желающего заручиться поддержкой чилийского правительства для производства нескольких фильмов. Это позволило ему встретиться с несколькими высокопоставленными чиновниками и поездить по стране, не возбуждая подозрений, какие неминуемо вызвал бы любой советский представитель в этой роли. Петер, хорошо говорящий по-испански, часто служил ему переводчиком.
Из Чили они отправились самолетом в Лиму, где Руди должен был написать отчет о поездке, который на обратном пути, в Мексико-сити, следовало передать связному КГБ. Именно в Лиме у Руди созрело решение, которому суждено было стать вторым по важности решением его жизни. Подсознательно он шел к нему уже давно, но реальный анализ ситуации, вплотную приблизивший этот шаг, начал складываться в его голове, когда они с Петером вернулись домой из Кито.
Он знал — и КГБ тоже в общем-то признавал это, — что его основная миссия в Соединенных Штатах может считаться завершенной: он хоть сейчас в состоянии взять на себя руководство агентурной сетью. Любые его поездки по стране оправдываются деловыми интересами и не могут вызвать подозрений, Он так естественно вписался в американское общество, что если даже ФБР начнет расследование его прошлого, агенты ФБР смогут узнать от друзей, соседей, сослуживцев, клиентов только одно: Руди — человек уважаемый, идеальный гражданин и примерный патриот, хотя, пожалуй, придерживающийся чрезмерно правых взглядов. Руди выполнил все реально исполнимые задания, которые ему поручались. Правда, ему по-прежнему не удается проникнуть в Гудзоновский институт, но он может завербовать агента из числа сотрудников этого института, — и вообще практически любого агента, даже такого, который будет иметь доступ, скажем, в Белый Дом.
Легенда Руди и его возраст никогда не позволят ему стать своим человеком в каком бы то ни было из закрытых учреждений и ведомств Соединенных Штатов, но на это вполне мог бы претендовать Петер.
Успехи Петра в учебе не оставляют желать лучшего; на экзаменах он показал феноменальные результаты. Он уже теперь говорит по-испански и изучает французский и японский, проявляя исключительные способности к языкам. Алкоголь и наркотики он презирает. В разговорах со взрослыми людьми Петер высказывает суждения, серьезные и не по возрасту зрелые.
Если КГБ начнет готовить и тренировать Петера уже сейчас, то к моменту окончания университета он станет полноценным офицером разведывательной службы. Закончив, допустим, Гарвардский, или Йельский, или Стэмфордский университет, или Массачусеттский технологический институт, он благодаря своим способностям сможет получить доступ буквально в любую сферу американского государственного управления, — в ту, какую предпочтет КГБ. Перед ним откроются неоценимые перспективы работы на благо СССР.