КГБ в Англии
Шрифт:
25 июня 1943 года в СИС поступила шифртелеграмма от отправителя 18 700 для получателя 89 700 о том, что 18 701 получил от венгра Андрэ Дьорди в Стамбуле сведения о деятельности Абвера в Софии. Поводом для встречи с 18 701 послужило якобы заявление Дьорди о готовности работать на англичан и просьба предоставить ему для этой цели две радиостанции, которые ему потребуются в Софии. 18 700 и 18 701 посчитали, что Дьорди «почти наверняка является агентом-провокатором», хотя сведения, которые он сообщил, «возможно правильные». В части, касающейся Клатта, эти сведения сводились к тому, что он поименно назвал его сотрудников и охарактеризовал их функции, указал линии радио- и телефонной связи и подтвердил наличие у Клатта агента в русском Генштабе. Примечательно также и то, что он назвал Хаггара
Насколько серьезно СИС отнеслась к показаниям Дьорди, можно судить лишь на основании того, что на его информацию как достоверную, в частности о переезде Клатта в Будапешт, имеется ссылка, в документе РИС 23 301 143. В этом документе о деятельности «Люфтмельдекопф, София» за 1943 год, основывающемся, главным образом, на сообщении 25 265 «Служба», говорится, что перевод Клатта из Софии был осуществлен по решению совещания руководящих сотрудников Абвера во главе с Канарисом, состоявшегося в Софии 21 июля 1943 года. В связи с этим произошло перераспределение функций сотрудников, оставшихся в Софии, причем Дьорди ранее правильно указал их имена и кодовые обозначения. Вся поступающая от Клатта информация стала именоваться просто «Булли».
Десятистраничный (в русском переводе) документ содержит такое количество сведений о состоянии дел Абвера в Софии, что с полным основанием можно было предположить, что у англичан появились там новые источники информации. Особый интерес представляет раздел 12, где говорится, что «в конце июля здесь (в Софии. — О.Ц.) была большая тревога из-за опасений, что белоэмигрант генерал Туркул попал в дурные руки в Италии и этим скомпрометировал секрет донесений МАКСА. Клатт, Ланг и начальник Абвера 1-Люфт подполковник Клейнштубер поспешили в Вену и Рим, чтобы вывезти Туркула из Италии в Будапешт, что ими и было успешно проделано. Далее в документе следовало примечание о том, что генерал Туркул «имеет большие рекорды шпионской деятельности» и «работает с особенным усердием против СССР», и делался вывод:
«Мы должны предположить, что разведывательная система МАКСА была построена или друзьями Туркула, или, по меньшей мере, с его ведома и совета».
Таким образом, по мере накопления англичанами оперативной информации о Клатте, его сотрудниках и источниках его «мистическая», как они ее называли, организация принимала все более конкретные очертания, что заставляло верить в реальность и подлинность ее существования, а следовательно, ставило под сомнение гипотезу о дезинформации. Летом 1943 года к таким же выводам, но с аналитических позиций, пришел майор Мелленд, посвятивший этому вопросу свое выступление на заседании Объединенного комитета по радиоразведке. Оно было напечатано в приложении к протоколу 55-го заседания комитета, состоявшегося 31 июля 1943 года.
«Цель этого сообщения, — говорил майор Мелленд на заседании, — состоит в том, чтобы выяснить, продолжает ли оставаться ценным материал МАКСА и может ли гипотеза дезинформации быть отброшена как объяснение, хотя бы частичное объяснение деятельности разведки МАКСА». Ссылаясь на последнее обсуждение этого вопроса 8 апреля, Мелленд напомнил, что тогдашнее предупреждение. МАКСА об угрозе русского наступления под Новороссийском и на Таманском полуострове подтвердилось. Проанализировав сейчас действия советских И немецких войск в районе Курск — Орел и сопоставив их с информацией, перехваченной на линии связи 7/23, Мелленд приходил к выводу, что «последние сообщения МАКСА полностью подтверждают более раннее заключение, сделанное на основании исследования сообщений МАКСА за период с 1 ноября 1942 года до 15 марта 1943 года». Остановившись на паре явно не соответствовавших действительности сообщений МАКСА: об отправке ударных советских войск в Египет и о нерешительности советского военного командования, вызванной сведениями о том, что немцы не намеревались предпринять наступление, — докладчик предложил не принимать их во внимание. Выводы, к которым пришел Мелленд в конце своего сообщения, заключались
«1. Совершенно очевидно, что германская разведка и оперативные отделы высоко оценивают сообщения МАКСА. Весьма возможно, что эти сообщения представляют наиболее эффективный вид полевой разведки, получаемой противником.
2. Таким образом, тщательное изучение этих сообщений может обеспечить прогноз возможных операций немцев в России (помимо того, что эти сведения имеют важное значение для определения стратегии русских).
3. Рассмотренные нами за четыре последних месяца сообщения МАКСА в действительности ничем не подтверждают более ранней гипотезы о сознательной дезинформации, поэтому сейчас было бы разумно эту гипотезу отбросить».
В Москву продолжали поступать материалы английского радиоперехвата, однако каких-либо указаний на то, что англичане изменили свое мнение о достоверности сообщений МАКСА (он же ЭДЕЛЬВЕЙС, ОЛАФ и 5029), после 1943 года получено не было.
С помощью членов Кембриджской агентурной сети Кима Филби, Энтони Бланта и Джона Кернкросса советским спецслужбам было известно все то, что знали и думали об организации Клатта СИС, МИ-5 и подразделения английской радиоразведки, то есть все то, что изложено выше и что осталось за пределами изложения. Безусловно, важность этих сведений в военное время трудно переоценить. Однако было бы неправильно считать, что они были решающими. 2-й спецотдел НКВД с осени 1941 года начал фиксировать работу радиостанции Клатта на линии связи София — Вена. В июле 1942 года советской дешифровальной службой был вскрыт шифр, которым пользовался Клатт. Это был «буквенный шифр сравнительно несложной системы». Было бы разумно предположить, что регулярное поступление уже дешифрованных англичанами сообщений Клатта способствовало раскрытию его шифра советскими дешифровальщиками. То же, вероятно, произошло, когда Клатт перешел на машинную систему шифрования. Но в любом случае советские спецслужбы были способны независимо от английской информации контролировать канал связи София — Вена и София — Будапешт.
Хотя советская разведка и контрразведка собирала информацию об организации Клатта через свои каналы в СССР, на Балканах и в Турции, тем не менее английские документальные сведения о персонале софийской Абверштелле не были лишними при установлении лиц, связанных с Клаттом. И все же наиболее достоверные и подробные оперативные данные о деятельности Клатта были получены военной контрразведкой СМЕРШ после вступления советских войск в Болгарию, Венгрию, Чехословакию, Австрию и Германию и ареста большого числа сотрудников Абвера. Объем полученной от них информации был столь велик, что ее обработка, проверка и анализ заняли более двух лет, прежде чем МГБ СССР смогла доложить Сталину разгадку «мистической» организации «Клатт — МАКС».
Первым и совершенно логичным шагом, который был предпринят НКВД по получении дешифрованных английских и своих собственных перехватов сообщений МАКСА, была их немедленная перепроверка. Ее результаты были неожиданными: лишь незначительное количество сведений, передаваемых МАКСОМ, соответствовало действительности. В разные периоды количество достоверной информации менялось, но даже первая проверка серии сообщений должна была снять напряжение, возникшее у советского командования в связи с угрозой нанесения ущерба военным операциям. Окончательный же анализ результатов радиоконтроля линий связи Клатта, который продолжался с середины 1942-го до января 1945 года, показал, что только 8 процентов переданных по ним сообщений об СССР были полностью или частично подтверждены проверкой.
Вторым шагом был контроль эфира. За весь период войны радиоконтрразведка не зафиксировала работы неизвестных ей станций или вообще каких-либо попыток выхода по радио как на Софию, так и на Болгарию в целом с территории Советского Союза. Ошибки здесь быть не могло, так как эффективность советской радиоконтрразведки в годы войны была подтверждена путем сверки ее данных о немецких агентурных радиостанциях и линиях связи с данными, полученными оперативным путем.
Эти два установленные факта позволяли сделать вывод о том, что «Клатт не мог получать свою информацию непосредственно из Советского Союза».