КГБ в ООН
Шрифт:
Джордж просматривал страницы блокнота спокойным изучающим взором человека, разбирающегося в технических чертежах. Пролистав около десятка страниц, он резко сказал:
– Вы не очень-то много сделали. Я ждал не обобщенных рисунков внешнего вида, а гораздо большего. Это мне ни о чем не говорит.
Он был явно разочарован.
Ростака предупредили о возможности подобного упрека.
– Да ведь это скоро не делается, – пожал он плечами. – Вы что же, думаете, будто я изобрел эту машину? Мне надо тщательно поработать. Вам ведь нужна точность, не правда ли?..
– Да, да, – поспешно
– Тогда, – сказал Ростак спокойно, но непреклонно, – попрошу не оказывать на меня давления. Мне нужно время. Вы все получите.
Именно так он и должен был поступить в подобной ситуации.
Джордж предложил ему сигарету, поднес зажигалку и закурил сам. Казалось, тема разговора исчерпана, но Ростак приготовился к новому ходу русского. ФБР обрисовало ему возможные повороты событий во время свидания.
Джордж серьезно взглянул на своего компаньона и твердо объявил:
– Робби, я снова хочу убедить вас попробовать получить работу в Вашингтоне. Поймите же наконец – вы послужите делу мира.
Ростак еще не успел ответить, а Джордж уже подбросил стимул, о котором раньше не упоминал, – деньги.
– Сколько? – уточнил Робби, и лицо его просветлело, как будто ФБР щелкнуло выключателем.
– От одной до двух тысяч в месяц, – отвечал русский небрежно, словно речь шла о советской зарплате.
– Это уже интересно, – одобрительно кивнул Ростак, с улыбкой глядя в глаза нетерпеливо ожидающему Джорджу.
Русский протянул руку:
– Значит, договорились?
– Да! – подтвердил молодой человек энергичным кивком. – За такие деньги я готов на все для дела мира!
Они поехали назад, в Спрингфилд. Джордж высадил Ростака на углу Мэйн-стрит и Хэмпден-стрит.
– Я свяжусь с вами, – сказал он и вернул Робби блокнот. – Возьмите и сделайте нужные мне рисунки. До следующей встречи…
И уехал, махнув на прощанье рукой.
На шестнадцатимиллиметровой пленке «Кодак-хром» на эффектном фоне долины реки Коннектикут и знаменитых вершин горного хребта Хузак: изящной Маунт-Холиок и высокой Маунт-Тум – разыгрывался захватывающий дух спектакль. Декорации утопали в пурпурной дымке, обволакивающей Беркширский хребет, который вдали величаво вздымается к впечатляющему пику Маунт-Грейлок, самой высокой точке штата Массачусетс. Впрочем, для снимавшего сцену агента все это было только приятной декорацией.
Он старался четко схватить лишь лицо Ростака и особенно Джорджа во время их встречи. Глубокие морщины делали мужчину старше его возраста. Темно-русые волосы, тонкие подвижные губы – все запечатлелось с такой четкостью, словно Леон Шамрой [11] снимал его крупным планом на голливудской съемочной площадке. И впрямь, только звука недоставало.
Размноженные кадры быстро разлетелись по нью-йоркскому отделению ФБР. Теперь ничего не стоило подтвердить давно возникшие у агентов подозрения. В любом зафиксированном на пленке ракурсе – анфас, правый профиль, левый профиль – Джордж был не Джорджем, а Вадимом Александровичем Кирилюком, советским гражданином, специалистом по политическим вопросам
11
Шамрой Леон – знаменитый голливудский кинооператор 20–40-х годов.
12
Ныне департамент по политическим вопросам, опеке и деколонизации.
Короткая справка на Кирилюка из архивов ФБР содержала следующие биографические сведения: родился 4 января 1928 года в Виннице на Украине; рост – 1 метр 80 сантиметров; вес – 80 килограммов; волосы темно-русые, глаза темные; телосложение плотное. Женат. Курит.
К делу эта информация ничего не добавляла. Но сейчас ФБР и не требовалось ничего больше. Сейчас надо было лишь покрепче затянуть аркан, выдернуть Кирилюка из ООН и на быстроходном самолете или океанском лайнере переправить в Москву.
Случай подвернулся 18 сентября 1959 года. В этот пасмурный день на Спрингфилд готовилась обрушиться гроза. А ФБР задумало нанести в этот день последний удар по советскому шпиону, приютившемуся под крышей ООН.
В тот же день, в пятнадцать часов сорок пять минут, на трибуну ООН вышел советский премьер Никита Хрущев, чтобы произнести перед Генеральной Ассамблеей речь о поисках способов, которые не позволили бы человечеству скатиться в пропасть войны. Это был кульминационный момент исторического события – визита доброй воли в Америку, нанесенного Хрущевым по личному приглашению президента США Эйзенхауэра.
Тем временем неприметный коричневый грузовой фургон курсировал по Мэйн-стрит. Агентов, сидящих в кузове, постоянно информировали о положении дел водитель грузовика и радио, по которому им сообщались инструкции из отделения ФБР в Спрингфилде. В стенках фургона были просверлены отверстия, через которые можно было следить за тротуарами, а при необходимости фотографировать происходящее установленными у обоих бортов кинокамерами.
С пятнадцати тридцати грузовик четыре раза уже проехал по Мэйн-стрит. Каждый раз, доехав до конца патрулируемого участка, шофер медленно разворачивался и направлялся обратно.
В пятнадцать сорок пять водитель грузовика нарушил долгое молчание и откашлялся в платок, подав сигнал агентам. Прикрыв рот платком, шофер сообщил, что нужный человек движется в противоположную от них сторону по западной стороне улицы.
Агент заметил Кирилюка, известного Ростаку под именем Джорджа. Кирилюк прошлым вечером вызвал Робби на встречу в городе, но избрал метод, отличавшийся от прежних. Он почти полностью соответствовал способу действий Александра Ковалева, пытавшегося заключить сделку с Фредериком Тимсфордом – получить от него данные о прицеле Сперри. Ростаку было велено приехать на угол Мэйн-стрит и Хэмпден-стрит на такси, дойти до угла и постоять пять минут, как бы ожидая кого-то. Потом ему следовало направиться к Рейлроуд-стрит и ждать встречи с Джорджем – в действительности Кирилюком.