КГБ в ООН
Шрифт:
Русских не удовлетворял просто сбор данных, доступных широкой публике. Они заходили так далеко, что позволяли себе арендовать самолеты и курсировать над городами Соединенных Штатов, фотографируя будущие «мишени».
В одной такой истории участвовал Леонид Игоревич Пивнев, помощник военно-воздушного атташе, обосновавшегося в Вашингтоне. Пивнев часто путешествовал по стране и приобрел большое количество доступных аэрофотоснимков разных районов Америки.
3 мая 1954 года Пивнев подрядил некоего фотографа из Вашингтона, чтобы тот в арендованном самолете полетал над Нью-Йорком и сделал снимки, которые нельзя
Но ФБР перехватило Пивнева. Он был объявлен персоной нон грата и 6 июня 1954 года вернулся в Москву. Провал его замысла не обескуражил красных. Они продолжали собирать аэрофотоснимки главных городов и районов страны.
Поскольку ФБР выразило серьезное беспокойство растущей активностью Советов в сборе шпионских сведений, государственный департамент обратился к советскому послу с нотой, в которой объявил о введении ограничений на получение для советских граждан в США определенного рода данных. Среди этих запретов были и аэрофотоснимки, кроме тех, которые «появляются в газетах, периодических и технических журналах или в их приложениях, в атласах и книгах, доступных для приобретения широкой публике».
Ответ Советов на эти ограничения был типичен: они просто обходили запрет, подбивая американцев делать аэрофотоснимки и даже красть карты.
Итак, ранней весной 1958 года ФБР выяснило, что русские собираются приобрести аэрофотоснимки военных объектов в районе Чикаго и набор карт, на которых отмечены оборонные структуры мегаполиса. До сей поры Советам не удавалось получить в свои руки удовлетворяющие их карты окрестностей Чикаго, что дало бы им возможность наметить точки бомбовых ударов.
Отчаянное желание обрести такие материалы стало очевидным, когда советские агенты стали искать подходы к жителям Чикаго, имеющим доступ к секретным данным.
Человек, личность которого ФБР не захотело раскрыть, сообщил чикагскому отделению бюро о подобном предложении. Он рассказал сотрудникам ФБР, что ему были обещаны большие деньги, если он добудет данные, нужные Советам. Он сказал, что не знает человека, который обратился к нему, но тот пообещал, что свяжется с ним.
– Я ответил ему, – поведал информатор, – что мне нужно время подумать. Время же мне было нужно для того, чтобы связаться с ФБР и узнать, что я должен делать.
В ФБР оценили такое развитие событий как крупный успех. Предстояло выяснить, кто же является шпионом. ФБР убедило чикаща стать двойным агентом, определив ему роль, которая вовлекла его в очень опасную игру. Ему предстояло изображать человека, основательно нуждающегося в деньгах, в силу чего он готов продаться русским и предоставить необходимые им данные.
Так началась одна из самых сложных и опасных операций «плаща и кинжала» из анналов советского шпионажа в Соединенных Штатах. Это была игра в кошки-мышки. ФБР два с половиной года металось между Чикаго, зданием ООН в Нью-Йорке и другими объектами. Слежка в конце концов вывела на Игоря Яковлевича Мелеха, того человека, который теперь
Все началось с человека в Чикаго, представлявшего интересы Советов.
ФБР быстро вышло на него. Спустя всего несколько дней после его обращения к коренному чикащу он позвонил снова – осведомиться: удастся ли им наладить бизнес? ФБР уже было на страже. Вскоре оно определило, с кем придется иметь дело. Позвонивший оказался Вилли Хиршем, пятидесятидвухлетним эмигрантом из Германии.
Действуя как представитель Мелеха, Хирш не медля вступил в контакт с двойным агентом. Советский шпион хотел получить набор новейших планов портовых сооружений в Чикаго, промышленных предприятий, оборонных объектов, таких, например, где размещены орудия противовоздушной обороны, а также другую информацию военного характера. Кроме того, ему были нужны карты районов, которые могут стать «мишенями».
Двойной агент, которому ФБР дало псевдоним агент X, не называл цены за свои услуги, Хирш тоже не заводил разговора о деньгах. Заранее проинструктированный в ФБР, как себя вести с Хиршем, агент X постарался создать впечатление о себе как о человеке, который пусть и не отчаянно, но нуждается в деньгах. (Он был уважаемым бизнесменом, переживавшим финансовые трудности.)
Через некоторое время агент X дал знать Хиршу, что скоро ему самому придется заплатить за услуги: он нанял людей для участия в этой тайной операции и пока не знает, сколько они запросят. Вопрос оплаты остался открытым до следующей встречи.
Похоже, что Хирш уверился в том, что его не подведут. Покопавшись в подноготной Хирша, ФБР выяснило, что он живет в Нью-Йорке в четырехкомнатной квартире, за которую платит 225 долларов в месяц, на пятнадцатом этаже фешенебельного двадцатиэтажного здания в Гринвич-Виллидж на Пятой авеню, 30, известного под названием Кембридж-Хаус. Он жил здесь девять лет вместе с женой Рут и приемной дочерью Сюзанной, одиннадцати лет. Квартира располагалась всего в квартале к северу от Вашингтон-сквер. Хиршу достаточно было выглянуть из своего окна, чтобы увидеть Арку Вашингтона, копию Триумфальной арки в Париже.
Хирш, как узнало ФБР, работал художником в медицинских журналах и издательствах под псевдонимом Джон Гилмор. Он был болен: страдал сердечным заболеванием и диабетом. Его несколько раз увозила из дома «скорая помощь». Расследование в архивах Службы иммиграции и натурализации выявило, что Хирш прибыл в США еще ребенком, но в дальнейшем никогда не обращался к властям с просьбой о гражданстве.
Шли дни. Хирш, невысокий плотный человек с седыми волосами и лунообразным лицом, носивший очки в роговой оправе и галстук-бабочку, продолжал заниматься рутинными делами, не позволявшими и предполагать, что он имеет какое-то отношение к шпионажу.
Он исправно разносил иллюстрации, которые делал в своей домашней студии, по разным медицинским издательствам. Это его привычное занятие было совершенно безвредным.
Но внезапно в один день все изменилось.
На метро Хирш добрался до здания ООН, где на углу встретился с каким-то мужчиной. У незнакомца было серьезное мрачноватое лицо, крючковатый нос, прищуренные глаза и темные брови. Его костюм был по-европейски элегантен. Разговор был краток. Обменявшись несколькими фразами, Хирш и его собеседник расстались.