КГБ во Франции
Шрифт:
Ян Клапут, работник польского консульства в Париже, без сомнения, пережил самый страшный момент в своей жизни: неожиданно перед ним возник человек с пистолетом в руке, и именно в то время, когда в обмен на документы, переданные ему мадам Битонски, он выложил на прилавок 15 тысяч франков и очень странный тюбик зубной пасты. В этом полупустом тюбике были спрятаны завернутые в целлофан инструкции для Беатрисы.
Несмотря на все эти веские доказательства, Йозеф Битонски, представ перед Судом государственной безопасности, заявил, что он невиновен.
"Я не сделал ничего, что нанесло бы ущерб Франции, – сказал он в свою защиту. – Так называемая разведывательная сеть, о которой говорится в обвинительном акте, – это просто моя политическая партия, место
Такая система защиты была не столь уж и проста. Французское правительство тогда начало проводить политику открытости в отношениях со странами Восточной Европы. Суровое наказание могло бы повредить новой дипломатии. Йозеф Битонски пользовался также сильной поддержкой в голлистских кругах. Отпущенный сначала под залог за четыре месяца до суда, он все-таки был помещен в тюрьму Френе через семь месяцев после вынесения приговора.
Освобожденный досрочно в начале 1965 года, Беатриса уехал вместе с женой (оправданной за "хорошее поведение") в избранную им страну – Польшу. Хотя его карьера шпиона и закончилась, он тем не менее остался на службе польского государства. Он будет одним из руководителей почтовой цензуры, в чьем ведении находилась вся поступающая из Западной Европы почта. Затем он начнет новую политическую карьеру. В 1975 году Йозеф Битонски фигурировал среди руководителей официальной Крестьянской партии, наличие которой позволило ПОРП (КП) утверждать, что Польша – страна многопартийная.
Во имя матери
Нужно обладать каменным сердцем, чтобы остаться бесчувственным, прочтя подобное письмо. Настоящий крик ужаса. Французский консул в Праге не смог устоять. На полях письма он написал: "Заключение благоприятное". Не подозревая, конечно, что дает зеленый свет дьявольской операции чешской разведки против Франции.
4 мая 1957 года в консульство пришло письмо, простое и трогательное в своей неловкости. Автор проявил храбрость, осмелившись написать и отослать его. Подобное прошение, если бы власти о нем узнали, могло стоить ему многих лет тюрьмы. "Моя мать была француженкой по происхождению и умерла в 1939 году, – писал он на неуклюжем французском языке. – С самого детства меня воспитывали чужие люди. Я учился до 21 года, то есть восемь лет в школе (гимназии) и три года на юридическом факультете в Праге. После этого я трудился на разных стройках, выполняя работу, которая мне совсем не нравилась, да и не соответствовала моему образованию. С детства у меня не было никакой национальности. Чехословацкие бюрократы обращались со мной как с иностранцем, и поэтому у меня было множество трудностей. Сейчас передо мной стоят два вопроса, а именно – получить ли чешское подданство или просить у вас подданства французского. По матери я француз и симпатизирую Франции гораздо больше, чем Чехословакии, поэтому я чувствую, что у меня здесь нет дома. Я хочу жить свободной жизнью. Вот почему я обращаюсь к вам с просьбой помочь мне или посоветовать, что делать".
Автора этих строк, родившегося 9 ноября 1929 года в Крнове, Чехословакия, звали, по его словам, Пьер Кардо. Имя и впрямь чисто французское. Для того чтобы придать вес своему прошению, он присовокупил некоторые биографические данные – явно подлинные. Внебрачный ребенок некой Терезы Кардо, француженки по происхождению, умершей в Крнове в 1939 году; у него на руках был вид на жительство, источник всех его неприятностей с чешскими властями. Если консул пожелает, то он готов представить все оправдательные документы.
Через несколько недель во французское консульство в Праге явился робкий человек. Взгляд голубых близоруких глаз, теряющихся за очками в металлической оправе, высокий выпуклый лоб, который казался еще больше из-за сильного облысения, придавали ему вид нищего интеллигента. Пьер Кардо принес, как и обещал, доказательства своей правдивости. Свидетельство о рождении, подписанное кюре города Крнова, свидетельство о рождении матери, родившейся в городе Била-Вода в Судетах в 1908 году, которая в свою очередь была дочерью Марии Кардо, родившейся в 1872 году во Франции. Родство кажется неоспоримым. Остается только его проверить. Это очень трудное дело, поскольку Тереза Кардо, так же как и ее сын, не признана своим отцом. В обоих случаях речь идет о так называемых незаконных детях. Чем и объясняется тот факт, что рождение и Терезы и Пьера не было зарегистрировано в консульстве французского посольства в Чехословакии.
В подобных случаях решение остается за Парижем. Через шесть месяцев досье Кардо возвращается в Прагу. Пьера официально признали французом. Одновременно с паспортом консул вручает ему свидетельство о национальности, подписанное министром юстиции. Первый этап плана, разработанного чешской разведкой, прошел отлично.
Монтаж был безупречен. Из действительного происшествия чешская разведка, чтобы ввести во Францию "нелегала", сфабриковала безупречную легенду.
В результате предпринятых Парижем розысков была действительно обнаружена некая Мари Кардо – "бабушка" Пьера, – родившаяся в маленькой деревушке в Верхней Соне, которая вела довольно бурную жизнь. В 1895 году у молодой Мари Кардо от неизвестного отца родился сын. Она узаконила его в 1897 году, выйдя замуж за некоего Гийо. Год спустя у нее родилась дочь. Но супруги не ладили. В 1900 году Мари Кардо бросила мужа и детей и исчезла в Австро-Венгрии, где, похоже, стала зарабатывать на жизнь, поступив в прислуги.
Это было все, что смогло разыскать министерство юстиции Франции. Такими же сведениями подтверждались принесенные Пьером Кардо документы. Правда, лишь частично, потому что нигде не было и следа существования Терезы – "дочери" Марии и "матери" Пьера. Но после двух мировых войн очень многие книги записи актов гражданского состояния исчезли. Вполне понятно, что в истории семьи Кардо появились некоторые провалы. Единственным доказательством родственной связи Марии, Терезы и Пьера были бумаги, представленные Кардо во французское консульство в Праге вместе со свидетельствами о рождении его самого и его матери. Две безупречные фальшивки, сработанные в недрах чешской разведки.
Никто так и не узнал, кем был Пьер Кардо на самом деле. Известно только то, что, когда в 1957 году он послал письмо в консульство, Кардо был уже вполне подготовлен к жизни "нелегала" в одной из специальных разведшкол.
Неловкий стиль и ошибки были специально вставлены в письмо, чтобы растрогать французов. Чехи понимали, что их "досье", хотя и очень хорошо скомпонованное, имело некоторые уязвимые места. Следовательно, надо было сыграть на сострадании. Эту роль и должен был исполнить Пьер. Он показался таким растерянным, таким несчастным от того, что ему приходилось жить в неродной стране, что французы просто обязаны были счесть своим долгом вытащить его из этой страны. Тем более что в те времена, в самый разгар "холодной войны", западные демократии не испытывали больших симпатий ни к Чехословакии, ни к другим социалистическим странам. Именно в таком политическом контексте Франция, не слишком внимательно приглядываясь, признала в Кардо одного из своих.
Пьер Кардо пересек границу на поезде в пограничном пункте Кехль 5 мая 1968 года. Началось выполнение его настоящего задания. Директивы, данные ему Центром, просты: раствориться в толпе, сделать так, чтобы о нем забыли, подождать возможности заняться работой в местах, интересующих Центр. А вот инструкции, полученные перед отъездом, весьма строги: регулярно писать своей старой подруге Миладе в Прагу (его "почтовый ящик"), купить приемник, который может ловить передачи на коротких волнах, чтобы раз в два месяца слушать то, что будет передавать для него Центр, достать у фотографа жидкий реактив, чтобы можно было читать тайные послания, написанные невидимыми чернилами на обыкновенных почтовых открытках, провести обследование двух парижских кафе на Больших Бульварах, одно из которых предназначалось для встреч со связным, а второе должно было служить "почтовым ящиком".