Киберпространство
Шрифт:
— Поясните?
— У сущности, которая пришла в мой логр, нет души, в человеческом понимании данного термина, — медленно произнес Горкалов.
— Отсутствует эмоциональная составляющая поведенческих мотиваций?
— Да, — кивнул Илья. — И еще одна немаловажная деталь: это существо, кем бы оно ни оказалось, совершенно не знало истинной Шейлы Норман. Иначе зачем ей было пользоваться моими воспоминаниями для поддержания беседы?
— Вы говорили о современности? Она ориентировалась в событиях новейшей истории?
— В общих чертах.
— Но вы ведь не сразу почувствовали подлог?
— Не сразу… — согласился Илья. — Но меня неприятно поразила легкость, с которой Шейла упомянула о Николае, как бы между прочим заметив: «Да, у меня был муж…»
— Речь идет о командующем флотом адмирале Сокуре? А вы хорошо знали его?
— Раули, я родился и вырос в эпоху, когда понятие виртуального бессмертия еще относилось к области научной фантастики. Не знаю, как это происходит сейчас, но в мое время можно было прожить жизнь рядом с человеком и не подозревать о некоторых качествах его души. Однако есть жестокий критерий, определяющий сущность человеческой души. Это бой. Смертельная схватка с врагом, когда чужие тебе люди становятся близкими и понятными за считаные минуты или часы… Я повстречал Шейлу и Николая именно при таких обстоятельствах. Мы вместе рисковали жизнью, не уповая на бессмертие…
— Извините, Илья Матвеевич.
— Да что там… — Горкалов угрюмо смотрел на звезды, захваченный внезапным порывом воспоминаний. — Все может случиться в жизни, но Шейла, какой я ее знал, никогда не опустилась бы до пренебрежения человеком, с которым вместе проливала кровь, а затем прожила жизнь.
— Даже ради затаенной, носимой у сердца, невысказанной любви?
— Да. — Горкалов поднял взгляд, тяжело посмотрев на Раули. — Затем она совершила единственную, но уже непоправимую ошибку, — добавил он, желая поставить точку в тяжелом, но необходимом объяснении.
— Когда уснула? Илья кивнул.
— Человек, впервые попавший в Логрис, ни за что не сумел бы с такой легкостью имитировать сон. Она воспользовалась моим опытом, как до этого оперировала моими воспоминаниями…
Раули ничего не ответил на последнее замечание Горкалова, лишь мысленно удивился мужеству и проницательности его личности. Оспорить собственное, свято хранимое чувство несостоявшейся любви, грубо оборванной в момент физической смерти, не запутаться в сладких тенетах грез — такое по силам далеко не каждому.
— Вы правильно поступили, Илья Матвеевич. Вызвать Хранителей и покинуть свой логр было…
— Кристофер, давайте пока воздержимся от оценок. — Горкалов пребывал не в лучшем расположении духа и мысленно был рад, что находится вне подвластного ему пространства. — Свяжитесь с адмиралом. Наш разговор без его участия себя исчерпал.
— Я уже послал запрос, — ответил Раули. — Но вы заблуждаетесь, Илья Матвеевич. Все, что относится к фантомным мирам, будь то Интерстар, Логрис или сеть аномалии, ближе и понятнее мне, нежели
Горкалов поднял взгляд.
— Много новых для меня терминов, — признался он. — Не совсем понимаю, о чем вы говорите.
— Я поясню, — пообещал Кристофер. — Как только здесь появится адмирал Сокура, — добавил он. — А пока я ненадолго оставлю вас, Илья Матвеевич. Мне необходимо выяснить, каким образом вторжение в ваш мир прошло незамеченным для Хранителей.
Горкалов лишь молча кивнул в ответ.
Раули еще не вернулся, когда в виртуальном пространстве Храма Логриса возник фантом адмирала Сокуры.
Он огляделся по сторонам, не заметив Горкалова, силуэт которого скрывала высокая спинка кресла, но Илья Матвеевич воспринимал реальность несколько иначе, для его сознания уже давно не существовало псевдоматериальных преград и не имело никакого значения, где именно находится объект внимания.
Годы. Неумолимые годы, накладывающие отпечаток на всех и вся…
Илья мысленно сравнивал шестидесятилетнего адмирала с тем лейтенантом, которого повстречал в роковую ночь атаки харамминов на Элио, и образ Сокуры внезапно начал двоиться, словно слайды воспоминаний, накладываясь на облик командующего флотом, делали его ближе, понятнее…
— Ну, здравствуй, Николай. — Горкалов встал.
Да, время не истерло воспоминаний. Сейчас на лице Сокуры промелькнула тень такого же потрясенного узнавания, как в том незабвенном прошлом, когда они впервые встретились на одном из покрытых оспинами воронок технических паркингов базы РТВ планеты Элио.
— Илья?!
Очевидно, он не сразу поверил в происходящее.
Секунды. Глухие мгновенья, наполненные током крови, отдающимся в виски пульсом медленных ударов сердца…
— Но как?! — наконец, справившись с потрясением, выдохнул он.
Из Логриса не возвращаются.
А он вернулся. Но не затем, чтобы жить вновь. Илья совершенно не представлял, что последует дальше, как сложится его существование после этой встречи.
Они обменялись крепким рукопожатием, и Горкалов, в отсутствие хозяина, указал на кресла:
— Сядем.
Сокура машинально сел.
— Илья, что ты натворил? Почему оказался тут и где Раули?
— Кристофер вышел. Ненадолго. Выясняет обстоятельства вторжения в мой мир.
— К тебе вторглись? Кто?
— Пока не знаем. Сейчас все объясню, но прежде скажи, — как Шейла?
— У нее все в порядке. Проводит утреннее совещание с силовиками. Подожди, Илья, я ничего не могу взять в толк…
Горкалов не расслышал последней фразы.
Шейла жива. Она по-прежнему президент Конфедерации. Он не ошибся ни в чем…
С одной стороны, он испытал облегчение, а с другой, — в душе вновь всколыхнулась горечь: нашелся в мире равнодушный подонок, использовавший их невысказанные друг другу чувства, чтобы сыграть на них, войти в доверие, преследуя непонятные пока что цели.