Киберпространство
Шрифт:
— Нет.
— Я объясню тебе. Давай договоримся — ты перестаешь психовать, а я отвечаю на любые вопросы. Кстати, меня зовут Анри. Анри Криган.
Лиза медленно опустила оружие, но это не произвело должного впечатления, и до нее вдруг дошло — Криган… или как там его, боится вовсе не оружия.
Мельком взглянув вокруг, она сама ужаснулась.
Горы, поселок, лес — все исчезло, теперь их окружала черная пустыня, засыпанная шлаком. Небо над головой клубилось свинцовыми облаками.
— Видишь, что ты наделала…
— Заткнись.
— А ты возьми себя в руки. Иначе лишишься собеседника, — мрачно предостерег Криган, глядя, как вдали, у горизонта, зарождается тугой смерч. — Данным пространством управляют твои мысли и эмоции. — Анри, несмотря на предупреждение, вел себя достаточно вольно: избегая смотреть в глаза Лизе, он постоянно озирался вокруг, но не видел ничего утешительного, по крайней мере для себя лично.
Смерч уже был не один — десятки темных мутных столбов приближались к ним с разных сторон.
Глядя на горизонт, Анри, обеспокоенный приближающейся стихией, не заметил главного — одинокой фигуры человека, двигавшейся средь разбушевавшихся темных вихрей.
Тоннель, через который проносился радужный поток сети Интерстар, оборвался внезапно, до помутившегося рассудка Ильи Матвеевича не сразу дошел тот факт, что течение стало спокойнее, а по правую руку от него простирается пологий спасительный берег.
Он изо всех сил рванулся к нему, с неимоверным трудом пересекая стремнину, страшась лишь одного: не успеть добраться до границы логра, прежде чем поток нырнет в очередной тоннель.
Окружавшее его сияние истончилось, поблекло и уже не могло служить защитой. Каким чудом ему удавалось удерживать в сознании ощущение целостности личности, наверное, не знал никто, но, преодолев упругое сопротивление на границе между пространством логра и радужными информационными потоками Интерстара, Илья понял — ему удалось.
Удалось не только пройти барьер между фантомными вселенными, но и уцелеть в стремительных информационных потоках.
Что он выиграл от рискованного, смертельно опасного предприятия и решится ли еще раз войти в радужные воды, Горкалов не знал. Сейчас, выбравшись «на берег», он, совершенно обессиленный, с трудом приподнял голову, чтобы оглядеться вокруг.
Чистая, опрятная реальность.
К неширокой полоске песчаного пляжа вплотную подступал лес. Никогда не виданные ранее породы древовидных растений образовывали густой, переплетающийся шатер крон, под сенью которого оставалось достаточно места для свободного передвижения.
Небо над головой источало ровный свет.
Реальность, скорее всего, принадлежала человеку. Илья Матвеевич практически не сомневался в этом: насколько он понимал, специфика мышления у логриан радикально отличается от мировоззрения людей, значит, в Мирах, принадлежащих ксеноморфам, вряд ли найдут отражение такие близкие человеку образы, как зелень
Хотя что он мог знать наверняка?
Сознание постепенно начало проясняться, мысли уже не путались, и это был верный признак того, что логр принял его личность, выделив для ее поддержания часть своего ресурса. Илья предполагал, что логрианские системы должны обладать и оперировать понятием иерархии. Личность, которой принадлежит логр, первична, ей отдается максимум ресурса, все остальные нейросетевые структуры, воспринимаемые системой логра, получают статус вторичных, они не отторгаются, но ресурс, выделенный для их поддержания, весьма скромен, что существенно ограничивает возможности фантомов-посетителей.
Лежа на берегу, он вывел для себя еще одну закономерность, попутно удивившись, как все-таки нивелирована психика человека, попавшего в пространство Лог-риса.
Происходи подобное перемещение в условиях реального мира, к примеру, проплыви он пару километров среди стремительного и коварного горного потока, сейчас, наверное, лежал бы, сотрясаясь от дрожи, не зная, как и кого благодарить за чудесное спасение от неминуемой гибели…
По крайней мере, не философствовал бы о структуре окружающего пространства.
Илья мысленно усмехнулся.
Несмотря ни на что, к нему понемногу возвращались ощущения настоящей жизни. Казалось бы — почему не устроить пару экстремальных аттракционов в своей реальности?
Нет. Илья понимал — для чего-то подобного необходима цель. Что толку в захватывающих дух виражах, когда ты по определению не сможешь сломать себе шею? Вот в чем скрыто одно из качеств человеческой натуры — без риска нет и вкуса к жизни.
Ладно…
Хватит валяться. Он сел, вновь оглядевшись вокруг… и очередной вдох вдруг застрял в груди.
Хотел экстрима, Илья Матвеевич?
Он смотрел на лес. Деревья, которые минуту назад образовывали бескрайний лесной массив, вдруг, прямо на глазах, начали видоизменяться, причем далеко не в лучшую сторону.
Их стволы чернели, листва закручивалась, опадая огромными хлопьями сажи; еще секунда — и сами стволы потеряли форму, они вдруг начали распадаться, осыпаясь коническими горками шлака.
Небо над головой утратило лазурную чистоту и стремительно наливалось мрачными красками, предвещавшими бурю.
Илья, потрясенный увиденным, понимал, что его появление в чужом мире не могло вызвать таких глобальных, катастрофических перемен. То, что он видел, являлось прямым следствием скверного морального состояния исконного хозяина реальности.
Пока он осматривался, лес исчез, теперь перед ним лежала унылая, покрытая шлаком равнина, над которой, по мановению неведомой силы, зарождались, закручиваясь в тугие воронки, десятки, если не сотни смерчей.
Вид надвигающейся стихии вовсе не порадовал Горкалова.