Кибервойны ХХI века. О чем умолчал Эдвард Сноуден
Шрифт:
Сегодня сложилась достаточно парадоксальная ситуация, когда «фабрики мысли» продолжают повышать уровень своей работы, корпорации и отдельные государственные и надгосударственные структуры, в первую очередь, в разведывательном сообществе используют все более изощренные инструменты, а на высшем государственном уровне делаются удивительные по своей нелепости просчеты.
Инструментом реализации политики «мягкой», а затем «умной» силы стала концепция и инструментарий так называемого «управляемого хаоса», разработанные Стивеном Манном. Стивен Манн собственно не скрывал, что его концепция «управляемого хаоса» есть механизм практической реализации построений Дж. Ная. В одной из своих ключевых работ он прямо писал: «Конфликтная энергия заложена в основы человеческих свойств с того момента, когда индивидуум стал базовым блоком глобальных структур. Конфликтная энергия отражает цели, ощущения и ценности индивидуального актора — в сумме, идеологическое обеспечение каждого из нас запрограммировано. Изменение энергии конфликта людей уменьшит или направит их по пути, желательному для наших целей национальной безопасности, поэтому нам нужно изменить программное обеспечение. Как показывают хакеры, наиболее агрессивный метод подмены программ связан с «вирусом», но не есть ли идеология другим названием для программного человеческого вируса?
С этим идеологическим вирусом в качестве нашего оружия, США смогут вести самую мощную биологическую войну и выбирать, исходя из стратегии национальной безопасности, какие цели-народы нужно заразить идеологиями демократического плюрализма и уважения индивидуальных прав человека».
Стивен Манн искренне полагал, что при помощи подобного программирования можно либо «отложить создание критического состояния, либо поощрить его, и направить развитие системы в нужное русло». При этом, «в действительности, сознаем это или нет, мы уже предпринимаем меры для усиления хаоса, когда содействуем демократии, рыночным реформам, когда развиваем средства массовой информации через частный сектор».
Особо следует подчеркнуть, что Стивен Манн не имел ни математического, ни физического образования, а был специалистом по английской классической литературе, который затем перешел на дипломатическую работу. Стивен Манн был карьерным дипломатом, близким Пентагону. Впервые прикладная концепция Стивена Манна была обнародована спустя два года после опубликования первых работ по «мягкой силе» в 1992 году в журнале Военного колледжа армии США, в томе 22 под названием «Теория хаоса и стратегическая мысль». Кроме своей основной работы несколько позже он опубликовал работу «Теория сложности и политика национальной безопасности» в книге «Сложность, глобальная политика и национальная безопасность», изданной Университетом национальной обороны.
В своих статьях, посвященных прикладным аспектам теории хаоса, он обслуживал новую пентагоновскую стратегию, связанную с крахом Советского Союза. Эта стратегия впервые была опубликована в марте 1992 года и утверждена еще президентом Джорджем Бушем-старшим. Стратегия предусматривала, что «первая и главная цель стратегии состоит в том, чтобы предотвратить повторное появление любой новой сверхдержавы на территории бывшего Советского Союза или в каком-либо другом месте. Цель состоит в том, чтобы Соединенные Штаты Америки никогда впредь не сталкивались с угрозой, сравнимой с Советским Союзом. Это является главным фактором, лежащим в основе новых глобальных и региональных стратегий. Практически они должны обеспечить условия, которые предотвратят доминирование любой враждебной силы в регионах, ресурсы которых достаточны для создания в перспективе новой глобальной власти. К таким регионам относятся Западная Европа, Восточная Азия, территории бывшего Советского Союза и Юго-восточной Азии». (Выдержки из «Руководства Пентагона по предотвращению повторного появления нового соперника», опубликованные газетой New York Times 08.03.1992 г.)
Прикладная теория управляемого хаоса Стивена Манна как раз и была призвана предоставить инструментарий для деструкции территорий и ресурсных баз потенциальных кандидатов в новые сверхдержавы. В первые годы после своего появления теория в основном не выходила за пределы государственного департамента и учебных учреждений министерства обороны США. Ситуация изменилась с приходом к власти администрации Дж. Буша-младшего. Политические авантюристы и, как впоследствии выяснилось, распильщики военных бюджетов и коррупционеры Р. Чейни и Д. Рамсфелд всерьез восприняли дилетантские построения Стивена Манна. Это тем более удивительно, что именно в Соединенных Штатах расположен Институт сложности в Санта-Фё, который является одним из мировых лидеров в сфере изучения нелинейных, неравновесных процессов. Более того, Стивен Манн выступал несколько раз там со своей концепцией и был жесточайшим образом раскритикован. В результате дилетантизма, воцарившегося в Вашингтоне в последние десятилетия, пропагандист-популяризатор последовательно направлялся на работу в ряд ключевых горячих точек. Итоги говорят сами за себя.
Подавляющая часть проблем, с которыми сталкиваются в настоящее время Соединенные Штаты в самых разных уголках планеты, от Египта до Пакистана, от Бразилии до Афганистана, является результатом их же собственных неразумных, авантюристических действий, в значительной степени связанных с реализацией стратегии «управляемого хаоса». Т. е. сегодня огромные финансовые ресурсы и усилия тратятся на борьбу с собственными ошибками и просчетами.
Не надо быть работником ведущей «фабрики мысли» или выпускником MIT для того, чтобы понять простую вещь. Теория хаоса — это не что иное, как общеупотребительное название теории динамических, стохастических, нелинейных систем. Отличительной особенностью этой теории является тот факт, что она научилась выделять широкий круг существующих в природе и обществе систем и процессов, которые характеризуются высокой неустойчивостью и неопределенностью. Как правило, эти характеристики присутствуют не всегда, а появляются лишь на определенной стадии существования системы. Эти стадии называют еще «самоорганизованной критичностью», «режимом с обострением», «повышенной турбулентностью» и т. п. Названия разные, но суть одна. Будущее таких систем практически невозможно предсказать. Более того, выбор того или иного варианта дальнейшего существования системы в немалой степени случаен. Еще более важно то обстоятельство, что малые воздействия на систему порождают очень большие последствия. Причем, как говорят математики, зависимость между функцией и аргументом имеет не одно, а много решений. Т. е. оказывая малое воздействие, никогда наперед не знаешь, какой будет результат.
В общем, всё это азы математики, синергетики, теории сложности. Однако в мире, где пропагандисты выступают в роли аналитиков и обслуживают дилетантов-политиков, незнание базовых принципов используемых методов чревато разрушительными последствиями. Собственно, это мы и можем наблюдать во многих внешнеполитических акциях США последнего времени.
Любой выпускник приличного университета или человек, поварившийся в бизнесе, военном деле, или побывавший в горячих точках, если ему задать вопрос об управляемом хаосе, не колеблясь, ответит, что речь идет об оксюмороне. Хаос можно организовать или вызвать, но управлять им еще никто не научился. Ведь хорошо известно, что управляющая система для того, чтобы осуществлять эффективное управление, по сложности должна превосходить управляемую. А это условие, применительно даже к самым простым обществам, выполнить крайне сложно. Поэтому после каждого вмешательства американцев остаются фейл стейт и зоны перманентных боевых действий, типа Сомали, Йемена, Афганистана, других стран Ближнего Востока, лесных районов Колумбии и т. п. В свою очередь, в последующем эти регионы становятся рассадниками мирового терроризма, наркотрафика, работорговли, торговли оружием и т. п. В общем, концепция управляемого хаоса обернулись вторжением хаоса в сами Соединенные Штаты.
Надо сказать, что американский истеблишмент, несмотря на множество сложностей и недостатков, способен быстро учиться на собственных ошибках и извлекать уроки не только из чужих, но и из своих неудач. Поэтому в начале десятых годов теория Стивена Манна стала подвергаться уничтожающей критике в самих Соединенных Штатах, и была фактически снята с вооружения в качестве одного из основных внешнеполитических методов.
Встречающееся среди многих российских экспертов мнение, что события «арабской весны» и война в Сирии являются порождением стратегии управляемого хаоса, реализованной Соединенными Штатами Америки, не имеет сколько-нибудь солидного документального фактологического подтверждения. Природа этих событий носит несколько иной характер, рассмотрение которого выходит за пределы настоящей работы.
Еще одним до поры до времени эффективным методом реализации стратегий «мягкой», а затем «умной» силы были «оранжевые» революции, базировавшиеся в первую очередь на комплексе работ Джина Шарпа. Фактически Джин Шарп поставил перед собой задачу классифицировать, кодифицировать и привязать к конкретным ситуациям все наблюдавшиеся в истории методы ненасильственных действий. В итоге, в своей работе «Power and Struggle (Politics of Nonviolent Action, Part 1)» («Власть и борьба (Политика ненасильственных действий, часть I»), изданной еще в 1973 году он выделил 198 методов ненасильственного протеста и убеждения.
Хорошо известны примеры «оранжевых» революций и роль американских и британских внешнеполитических разведывательных ведомств в их подготовке и практическом осуществлении. Гораздо менее известен тот факт, что в настоящее время революционный конструктор Джина Шарпа стал предметом критического рассмотрения.
Летом 2013 года в ведущем учебном центре по подготовке специалистов по «оранжевым» революциям, во Флетчеровской школе Университета Тафтса, США совместно с ведущим центром по разработке методов сопротивления власти — Международным центром по ненасильственным конфликтам (ICNC) была проведена в полузакрытом режиме большая конференция «Ненасильственное сопротивление: вчера, сегодня, завтра».