Кибервойны ХХI века. О чем умолчал Эдвард Сноуден
Шрифт:
Подытоживая суть технологий Больших Данных, можно согласиться с краткой формулировкой консалтинговой компании Forrester: «Большие Данные объединяют техники и технологии, которые извлекают смысл из данных на экстремальном пределе практичности».
Большие Данные в первую очередь были использованы в маркетинге, инвестиционном бизнесе, в продажах и т. п. Т. е. фактически там, где речь идет о косвенном, незаметном управлении поведением. Другой сферой применения Больших Данных стали процессы, описываемые множеством параметров, где за счет изменения режима можно получить экономию того или иного ресурса. В этой связи за пределами маркетинга и продаж самыми активными пользователями Больших Данных стали государственные учреждения и энергетический сектор экономики.
Но это лишь надводная часть айсберга. А подводная часть, как известно, всегда намного больше и, если можно так сказать, серьезнее. Подводной частью айсберга стало использование технологий Больших Данных в таких сферах как разведка и контрразведка, военное дело, геостратегия и то, что традиционно называлось информационными войнами, а фактически представляет собой форму жесткого когнитивного противоборства.
Большие Данные были быстро осознаны такими странами, как Соединенные Штаты, Великобритания и Япония, в качестве важнейшего ресурса стратегического значения. 29 марта 2012 года администрация Б. Обамы выступила с инициативой «Big Data Research and Development Initiative». Инициативой предусматриваются вложение значительных объемов ресурсов и проведение комплексных мероприятий в целях активного использования технологий Больших Данных на ключевых направлениях государственной политики США. В рамках инициативы ежегодно в Вашингтоне проводятся большие конференции «Big Data for government & defense».
В сентябре 2013 года правительство Японии опубликовало информацию о разработке национальной программы по Большим Данным. Летом того же года правительство Австралии заявило, что рассматривает Большие Данные как важнейший национальный стратегический ресурс и выдвинуло задачу стать головной страной в сфере использования технологий Больших Данных как на правительственном уровне, так и на всех других уровнях государственного аппарата в масштабах Британского Содружества Наций.
3.2. Большие Данные в сетевом измерении
Долгие десятилетия в основе политтехнологий, методов жесткого информационного противоборства, конструкторов для проведения государственных переворотов и революций лежала так называемая «теория толпы». Она была разработана усилиями Лебона, Тарда, Конетти, Московичи и проч. Эта теория базировалась на внешнем описании процессов. Как любая описательная теория она исходила частично из наблюдений, частично из картины мира самих исследователей. Тем не менее, теория, так или иначе, работала и построенные на ее основе методы давали определенный эффект. Едва ли не последним представителем школы «теории толпы» был Дж. Шарп с его книгами, включая работу «От диктатуры к демократии». Однако сегодня с уверенностью можно сказать, что «теория толпы» описывает лишь небольшой фрагмент реальности.
В последние годы создана, по сути, новая наука — социодинамика, которая обобщает эмпирические закономерности, полученные в результате применения технологий Больших Данных к огромным массивам информации, содержащейся в архивах крупнейших социальных платформ web 1 и web 2, таких как Google, Facebook, Twitter и т. п.
Эти эмпирические закономерности сегодня используются для отработки практического инструментария внешнего воздействия, управления и манипулирования социальными группами любых масштабов и любого уровня структурированности, а также для сборки и деструкции социальных субъектов. Именно применение Больших Данных к информации, полученной из социальных сетей, позволило осуществить прорыв в отработке инструментария внешнего социального управления поведением.
Как правило, зарубежные работы о Больших Данных можно поделить на две основных группы. Одни заполнены техническими подробностями архитектурных решений и интересны лишь профессионалам-айтишникам. Другие представляют собой набор красивых поучительных историй об эффективности применения Больших Данных для решения тех или иных задач, прежде всего, в бизнесе. Читать такие истории весьма занимательно, но с практической точки зрения абсолютно бесполезно.
Поэтому мы постарались пойти третьим путем. Он заключается в изложении результатов наиболее интересных исследований социодинамики и соответственно описании тех самых, только что выявленных эмпирических закономерностей, которые используются для разработки нового инструментария социального конструирования и разрушения.
Научная группа Facebook с привлечением специалистов из американских университетов, научных центров Европы и Азии провела исследование не только на материалах Facebook, но и ряда других крупнейших сетей. Было установлено, что внутри глобальной сети существуют более-менее устойчивые субсети, или как их называют на английском — паттерны.
Оказалось, что при всем многообразии этих паттернов, в конечном счете, они образуют восемь базовых структур. В основу типологии структур положена внутренняя конфигурация паттерна, плотность связей и структура внешнего взаимодействия паттерна с глобальной сетью или другими паттернами. Под внутренней конфигурацией понимают взаимоотношения внутри паттернов между людьми с различными социальными ролями. Оказалось, и возможно это самое главное, что в каждом из восьми базисных паттернов информация распространяется различным образом и с неодинаковой скоростью. Различаются также по этим паттернам взаимоотношения между онлайн и офлайн поведением. Фактически — это ключевое открытие. Оно позволяет заметно увеличить эффективность внешнего управления групповым и массовым сознанием и поведением.
К. Марлоу, руководитель научной команды Facebook отметил, что им, вместе с исследователями СевероЗападного университета в Чикаго удалось обнаружить, что все сложные сетевые системы, например, такие как интернет, социальные сети, электросети и даже колонии термитов имеют множество сходных черт, характеризующих как динамику, так и статику этих систем. Более того, выяснилось, что во всех этих системах есть своего рода несущие узлы и элементы, которые образуют своего рода «скелет» сети, либо ее устойчивого паттерна. Собственно эти «скелеты» и определяют само существование сетей, паттернов. В значительной степени от них зависит жизненный цикл сети и ее устойчивость к внешним воздействиям.
Решающую роль в этой работе сыграл коллектив профессора А.Э. Барабаши. Еще в 2010 году А. Барабаши подключился к работам созданного на деньги Пентагона центра по исследованию социально-когнитивных сетей (Social Cognitive Network Academic Research Center — SCNARC). Там перед ним была поставлена задача практической проверки разработанных ранее теоретических моделей безмасштабных сетей на больших объемах реальных данных. Результатом работы А. Барабаши стала статья «Достижение социального консенсуса в результате влияния убежденного меньшинства». В работе говорилось, что при достижении в социуме пороговой границы примерно в 10 % убежденных сторонников какой-либо идеи, возникает лавинообразный процесс завоевания этой идеей умов большинства членов социума. Начиная с 30 % процесс становится необратимым. Но всего этого недостаточно. Нужно контролировать от 15 до 25 % драйверов сети. Отличие драйверов в том, что они не просто собирают информацию от разных людей и не просто являются источником информации для других участников сети. Их особенность в том, что они делают и то, и другое, выступая в роли коммуникаторов между группами людей и, как бы являясь информационными мостами, соединяющими изолированные островки микросообществ, из которых обычно состоит любая соцсеть. Поэтому настоящие драйверы — это не чемпионы Facebook по количеству друзей, и не чемпионы Twitter по количеству фолловеров. Это коммуникаторы, получающие информацию от одних групп людей и передающие ее другим группам. Принцип действует и в реале, и в виртуале.
Структура связей между драйверами сети в реале или в виртуале собственно и создает тот самый «скелет» сети, который выявили команды Facebook и Чикагского университета. Соответственно разрушение любой сети или сложного социального субъекта наступает не тогда, когда удается разрушить наиболее плотные связи внутри сети, а когда удается разрушить контакты между драйверами, или «скелет» сети.
Исследователи из Северо-Западного университета в Чикаго в сотрудничестве с группой из Массачусетского технологического института, установили, что для того, чтобы взять сеть или ее устойчивые паттерны под контроль и осуществлять внешнее управление ими достаточно контролировать определенный процент участников сети или паттернов. Этот процент, в зависимости от типа сетей и паттернов, колеблется в интервале от 10 до 80 %. Проценты прямо определяются двумя параметрами — плотностью связей внутри сети или паттернов и степенью однородности элементов, входящих в сеть или паттерн.