Киев
Шрифт:
– И как это тебе удалось, такому хилому? – полюбопытствовал Зигфрид. – Чем это ты «Дракона» угробил?
– Фугас под рельс сунул, – нехотя признался Назар. – Я его вообще-то для другого с собой нес… – он дернул плечом и вдруг возмущенно фыркнул: – А что я должен был думать? На город с одной стороны Саранча идет, с другой – и того похуже, а у нас отродясь таких железных махин не было. Да вы еще и с востока подкатили, прямо впереди передового отряда этой нечисти, – кто ж вы, как не Саранча? Это я уже после понял, что вы другие, когда Саранча
– То, что нас с Ником от смерти спас, – за это тебе спасибо, конечно, – неторопливо произнес Зигфрид. – Только что теперь делать прикажешь? Эй, Три-Три, мы ехать-то дальше сможем?
– Без капитального ремонта – нет, – отозвался Тридцать Третий. – Я не колдун, развороченные механизмы голыми руками чинить не умею. Ладно, недосуг мне с вами языками чесать. Пойду вагоны осмотрю – может, что еще восстановить получится.
Тридцать Третий вышел, грохнула тяжелая дверь.
– Вот видишь, – сказал Зигфрид, внимательно разглядывая гостя. – Устроил ты нам проблему.
– Кто ж знал… – тихо пробормотал Назар. Поднял взгляд на воина, спросил тихо:
– Ведь вы меня не убьете за это, нет?
Зигфрид ответил не сразу. Вряд ли вест действительно задумался о расправе над несчастным пареньком, так некстати поставившим «подножку» железному «Дракону. Но Назар побледнел, занервничал, пролепетал:
– Не убивайте меня, а! У меня мамка, батька, братишка – как же они без меня?
– Да что ты заладил – «убьете, да убьете!» – проворчал Зигфрид. – Хотел бы тебя убить – давно бы это сделал, чтоб не выслушивать это нытье. Скажи лучше вот что: Саранча, о которой ты говоришь все время, – это они и были, те уроды в касках?
Книжник бросил на стол трофейный шлем, простреленный пулей из «маузера». Следом на стол упала матерчатая маска с пыльными очками. Снять это с трупа он бы побрезговал – само слетело, когда тело грохнулось с высоты вагона. Даже сейчас вид этой каски и слепых лупоглазых стекол внушали трепет.
– Саранча – она разная, – Назар нервно дернул плечом, разглядывая омерзительные трофеи. – Они – вроде муравьев или пчел, с разной специализацией особей… – пленник скривился, наблюдая, как Книжник теребит в руках трофейные очки. – Ты это… Зря эти саранчовые штуки подобрал. Они ж все заразу переносят.
– Я не понимаю, – проговорил Книжник, осторожно кладя очки на стол и вытирая руки о собственную рубаху. – Ты говоришь – особи. Они что же, лишены разума?
– Мы точно не знаем, слухи одни, – Назар наморщил лоб, пытаясь сформулировать мысль. – Саранча страшна тем, что вступившие в ее ряды передают часть своего разума и воли в «общий котел». Им кажется, так легче и свободнее жить…
– Это что-то вроде коллективного разума? – уточнил Книжник.
– Что? – не понял послушник. – А, да, наверное. Есть у них вроде бы особи, которые решают за всех, – вроде пчелиных маток или трутней. У них и технологии специальные есть.
– И кто это может
– Так не от хорошей жизни на это идут, – Назар невесело усмехнулся. – Подумаешь – разум! Что в нем толку, если ум порождает страх? Страх и понимание безнадежности, того, что ты не в силах ничего изменить. А Саранча начисто лишает страха и бесплотных мечтаний. А взамен дает пищу и удовлетворение примитивных желаний – голода и похоти.
– А что же ты к ним не пойдешь, раз так их защищаешь? – прищурился Книжник.
– У меня есть то, чего не было у них, – Назар кивнул в сторону, где, видимо должны были лежать тела убитых особей в касках. – И этого достаточно, чтобы не вступить на тупиковый и порочный путь.
– И что же такого у тебя есть, позволь полюбопытствовать? – неожиданно скрипучим голосом спросил Ведун.
Назар вздрогнул, будто услышал голос из Преисподней. Медленно повернул голову, уставился на зловещую фигуру и произнес:
– Вера.
В голосе гостя прозвучала тихая, но явственная сила, заставшая всех на несколько секунд задуматься – что же имеет в виду этот паренек в рясе, со странным певучим говором?
Наступившую паузу прорезал неприятный трескучий звук. Смеялся Ведун. Только ничего веселого не было в этом смехе – одна лишь издевательская насмешка.
– Что я такого сказал? – насупился Назар, скосившись на Ведуна.
– Глупость, – небрежно бросил темный странник, продолжая поглаживать по голове неподвижного Егорку.
– Святая вера – это, по-вашему, глупость? – дрогнувшим голосом спросил послушник. Судя по всему, он не привык выслушивать подобные крамольные речи и выглядел растерянным.
– Самая натуральная, – Ведун отмеривал слова нарочито небрежно, но это небрежение было кажущимся. – Святая глупость, если тебе угодно.
Он по-прежнему ничего не говорил просто так – и семинарист уже был готов видеть смысл в каждом из этих слов. Что-то в темном страннике притягивало. Он вполне мог бы стать основателем какого-нибудь культа – и за ним пошли бы десятки и сотни последователей. Однако Ведун отчего-то предпочитал быть один и только на время разделил свое странствие со случайными попутчиками. Или эта случайность кажущаяся?
– Была когда-то на Земле такая птица – страус, – сказал Ведун. – Очень глупая птица. При опасности она не убегала, не бросалась в атаку, нет. Она прятала голову в песок.
– В песок? – не удержался Зигфрид. – Зачем?
– Чтобы не видеть угрозы. Ей казалось, что, когда она не видит опасности, угроза пропадает. Для этой птицы все было просто: в любой непонятной и странной ситуации – просто сунь голову в песок – и нет проблем!
– Но это же глупо! – искренне возмутился вест.
– Так я о чем говорю? – усмехнулся Ведун. – Вера – такая же наивная попытка спрятать голову в песок. Слепое чувство, самозащита для тех, кто не в силах принять правду.