Киевская Русь и русские княжества XII -XIII вв.

Рыбаков Борис Александрович

Торговый, а может быть, и таможенный пункт у киевских высот существовал задолго до постройки князем Кием «града», получившего его имя. Как назывался этот «докиевский» Киев?

Константин Багрянородный и на этот счет сообщает интересные сведения. Рассказав о том, что ладьи-однодревки сходятся к Киеву из Новгорода, Смоленска, Чернигова, цесарь пишет, что все они «собираются в киевской крепости, называемой Самбатас ». Император хорошо знал Киев и упоминал его неоднократно, но в данном случае назвал, очевидно, какую-то часть города, связанную с рекою, гаванью, затоном. Уже высказывалась мысль: не является ли название киевской крепости Самбат древним именем торгового пункта, подступавшего (судя по находкам римских монет на Подоле) к самому Днепру? Это могла быть одна из небольших гор, расположенных близ Подола. Этимология слова неясна [114] .

114

См.: Лященко А. И. Киев и ЕаиВатаа у Константина Багрянородного, —

Доклады АН СССР, 1930, № 4, с. 66–72.

Большой интерес представляет сопоставление легенды о трех братьях-строителях города с реальной топографией киевских высот. Конфигурация правого берега Днепра в районе Киева с его оврагами, мысами и крутобокими останцами является результатом древних размывов коренного берега как потоками Почайны и Глубочицы, так и водами древней Десны, оттеснившими воды Днепра к правому берегу. Высокий берег Днепра на территорий Киева тянется с юго-востока на северо-запад, отступая от реки в том месте, где Днепр образует луку. Здесь в Днепр широким устьем впадает Почайна, представляющая собой превосходную гавань — затон. Полукруглое низменное пространство между Почайной и высоким правым берегом носило название Подола и было заселено еще в первые века пашей эры. Бели смотреть на киевские высоты со стороны Почайны, то слева направо (с юго-востока на северо-запад) открывается следующая обширная панорама: на левом ее краю мыс основного киевского плато, по летописной терминологии, просто Гора. Она носила название Андреевской, или Старокиевской. Коренной берег отступает далее вглубь плато, на запад, почти перпендикулярно Днепру и образует мысы, овраги и останцы (Дитинка, Копырев конец или Клинец, и др.). Овраги были использованы гончарами и кожевниками. Прямо за Подолом, окаймляя его с юго-запада, находились вытянутые в одну линию три горы: южная, ближайшая к Горе, — Замковая гора (Киселевка, Фроловская гора); далее на северо-запад — Щековица, а за ней, в наибольшем отдалении от Днепра, — Лысая гора (Юрковица, Иорданские высоты).

Между этими четырьмя горами исследователи и распределяли «грады» трех героев летописной легенды. Конечно, при анализе тех приурочений, которые производились в связи с легендой о трех братьях, следует исходить из того, что двое из них могли получить свои имена от существовавших местных топонимических названий. Впервые такое предостережение сделал еще В. Н. Татищев [115] . Большинство исследователей сходится на том, что город Кия это — Андреевская гора, город Щека — Щековица, а город Хорива — или Лысая гора или же Замковая гора.

115

Татищев В. Н. История Российская. М.; Л., 1963, т. II, с. 200: «Что же имена князей от урочищ или предел вымышлены, того во многих историях с избытком видим».

Щековица не вызывает сомнения потому, что так она называлась в эпоху Мономаха («идеже ныне зоветься Щековица»), так ее именовали в XVII в. [116] , так она называется и в настоящее время.

Хоревица, с которой связали имя третьего брата, определяется различно. Ни летописной, ни более поздней традиции нет. Возможно, следует присоединиться к давнему мнению В. Б. Антоновича (поддержанному М. К. Каргером и П. П. Толочко), что Хоревица — это Лысая гора. Судя по своеобразному наименованию, это была одна из тех ритуальных гор, на которых, по народному поверью, проводили свой шабаш киевские ведьмы. Рядом с Лысой горой находился огромный языческий курганный могильник [117] . Хоревица, названная в армянской записи Хореан, в поздних источниках XVI–XVII вв. отождествлялась с Вышгородом [118] . Теоретически это можно допустить, так как в той же армянской записи только Хореан отмечен как город, находящийся «в области Палуни» (Полян), т. е. как бы в стороне от городов старших братьев. Город (или область) Хореван знает Ибн-Русте, упоминая, что здесь русы размещают пленных славян [119] . Но Вышгород ли это или гора Хоревица (Юрковица) в Киеве, остается неясным.

116

Алеферова Г. В., Харламов В. А. Крепостные укрепления Киева во второй половине XVII в. — Вопросы истории, 1979, № 7, с. 64, схема 1695 г.

117

Языческий ритуальный характер данной горы явствует из описания событий 980 г., когда Владимир, подступая к Киеву, «обрывся на Дорогожичи, межю Дорогожичьмь и Капичемь; и есть ров и до сего дьне». Капичь, очевидно, «капищь» — языческий храм. Лысая гора — соседняя с Дорогожичами, ближе к Киеву; здесь капище было вполне уместно.

118

Гиляров Ф. Предания русской начальной летописи. М., 1878.

119

Хвольсон Д. А. Известия о славянах и руссах Ибн-Даста. СПб., 1869, с. 35, 151.

Сложнее обстоит дело с городом основного героя легенды — Кия. Не оспаривая единодушного мнения исследователей о том, что город построен на Андреевской, Старокиевской горе, где впоследствии на протяжении четырех столетий (с IX по XIII в.) находился центр жизни Киева, следует внести совершенно необходимую поправку: крепость на Андреевской горе была не первичным, а вторичным местом пребывания князя Кия. Это непреложно следует как из русской летописной записи,

так и из армянской записи Зеноба Глака в «Истории Тарона».

Вглядимся внимательнее в летописный текст.

«И сидяще Кый на горе, идеже ныне увоз Боричев… И сътвориша градък во имя брата своего старейшего и нарекоша имя ему Кыев» [120] .

Здесь совершенно ясно речь идет о двух разных ситуациях: 1. Резиденция Кия на какой-то горе близ Боричева взвоза. 2. Постройка городка во имя Кия (местоположение городка не указано). Во всей литературе об основании Киева указание летописца на «Боричев увоз» понимается как не подлежащее сомнению указание на Старокиевскую гору, где в X в. был город Владимира, а в одном из его углов археологами еще в 1908–1910 гг. выявлены следы небольшой крепости конца V–VII вв., справедливо сопоставляемой с «градком» времен Кия. При этом молчаливо подразумевалось, что и гора, на которой сидел Кий до постройки градка, и место, где этот градок воздвигнут, являются одним и тем же топографическим пунктом.

120

Повесть временных лет, с. 9.

Обратим внимание на то, что если принять такое отождествление горы Кия и града Кия, то крайне странно будет выглядеть топографическое пояснение летописца Никона: «там, где ныне Боричев увоз». Подходит ли оно к древнейшей части Киева на Старокиевской горе? Ведь здесь находились каменные княжеские дворцы, стояла Успенская Десятинная церковь («Святая Богородица»). Для того чтобы пояснить киевлянам XI в. местоположение крепости Кия, вполне достаточно было бы такого общеизвестного ориентира, как Десятинная церковь, примыкавшая вплотную к засыпанному рву древнего градка Кия. Летописец, воскрешавший прежнюю топографию Киева, именно так и поступал в других случаях, пользуясь сопоставлениями с самыми заметными городскими ориентирами. Церковь Ильи определена «яже есть над Ручаєм, конец Пасынъче беседы и Козаре»; построенная Владимиром церковь в Херсонесе — как находящаяся «на месте посреди града, идеже торг деют корсуняне». Битва с печенегами в 1036 г. локализована на поле, «идеже стоить ныне святая Софья». Использована в качестве ориентира и Десятинная церковь, но с ее помощью отмечается не городок Кия, а местоположение бронзовой квадриги, привезенной из Корсуни и поставленной «за святой Богородицей». Определяя местоположение терема Ольги, летописец снова упоминает Десятинную церковь: «за святой Богородицей над горою», т. е. прямо на месте древнего городка Кия.

Если бы летописец Никон, делая свои топографические примечания, хотел обозначить малый городок Кия, достоверно определенный археологами как часть Владимирова города («за святой Богородицей»), то он и воспользовался бы непременно указанием на хорошо знакомый киевлянам храм. Летописец же предпочел определить место первичной резиденции Кия не тем или иным городским ориентиром, а дорогой, идущей вне города, по его окрестностям. Это настолько странно, что заставляет искать эту резиденцию где-то за пределами летописного киевского кремля, там, куда может вывести Боричев увоз.

Местоположение Боричева увоза определялось в деталях различно, но после специального исследования Д. И. Блифельда можно уверенно считать его тождественным современному Андреевскому спуску, начинающемуся невдалеке от городища VI–VII вв. [121] . Наиболее доказательным этот автор считает сообщение грамоты 1694 г. о том, что в пользу Трехсвятительской церкви должны давать «куницу» киевляне, живущие «под горою и на горе… почав от церкви Воздвиженской даже до фортки острожской в ров Боричев по взвоз Рождественский» [122] . По упомянутому выше плану Киева 1695 г. [123] . эта куничная дань налагалась на жителей города по обе стороны от «Киевских ворот и киевского вывода»; Боричев ров, таким образом, совпадает с современным Андреевским спуском, обходящим Андреевскую церковь с запада. Урочище Боричев упоминается в летописи под 945 г.; послы древлян к Ольге «присташа под Боричевом в лодии». При свержении идолов в 988 г. князь приказал Перуна «влещи с Горы по Боричеву на Ручай». «Ручай» протекал посреди Подола и вливался в Почайну у самого ее впадения в Днепр.

121

Блифельд Д. И. До питання про Боричів узвіз стародавнього Київа, — Археологія. Київ, 1948, т. 11.

122

Блифельд Д. И. До питання про Боричів…, с. 140.

123

Алферова Г. В., Харламов В. А. Крепостные укрепления Киева…, с. 64, карта.

Последний раз в средневековых источниках Боричев упоминается в 1185 г. в «Слове о полку Игореве»: «Игорь едет по Боричеву к святей богородици Пирогощей». Князь Игорь уезжал из Киева (где он просил помощи у великого князя) к себе в Северскую землю. Он ехал из княжеского дворца и из города вниз по Боричеву спуску к Пирогощей, находившейся посреди Подола. План 1695 г., на котором нанесены и дороги, помогает представить путь Игоря к Пирогощей: дорога идет от Киевских ворот вниз прямо к Замковой горе (Киселевка) и от ее южной оконечности поворачивает резко на северо-восток именно к месту бывшей Успенской Пирогощей церкви [124] . За 500 лет путь по Боричеву не изменился.

124

Алферова Г. В., Харламов В. А. Крепостные укрепления Киева…, с. 64, план Киева.