КИФ-5 «Благотворительный». Том 4 (в двух частях) «Для мудрых», часть 1

Сажина Наталья

Если бы не один вечер, Элиза, пожалуй, не стала бы действовать всерьёз.

– Элиза, тут архивы по уникимабу отсканировали с нулевого по пятый года, – говорит ей мистер Моран. – Я бы хотел, чтобы ты сделала метаанализ.

– Какой дедлайн? – только и спрашивает она.

– Это твоя задача на ближайшие два месяца, – он кивает сухо. – Прочие документы я вышлю тебе к концу рабочего дня, завтра же переставляешь приоритеты на неё.

Вместо толстенных и совершенно не подъёмных архивных папок Элиза получает несколько гигабайт отсканированного материала; ей придётся хорошо поработать, чтобы найти что-то и

выложить в открытый доступ эти сведения первой, но Элиза – старательная работница. Что-то, а кропотливо и монотонно работать она умеет.

Если бунтовать, то с доказательствами.

И теперь всё необходимое – в её руках.

Арина Абламейко

«Время дождя»

«Если бы время подчинялось понятной нам логике, я бы умер от старости, и в то же время – задолго до своего рождения…

Жизнь за жизнью проживая в Питере, я чувствую, как наши с ним лики сплелись воедино: двое из будущего, обречённых стареть под маской вечной молодости.

Простите, сегодня я крайне угрюмый собеседник. Дождь, поглотивший сугробы и заливший каток по всей Северной столице, вызывал у меня приступ старческого недовольства.

Не так я хотел начать свой отчёт. Если быть честным, я вообще начинать его не собирался. Но мне нужен собеседник, а вам – информация о двух сотнях лет прошлого. Думаю, исповедь в виде дневниковых записок вас устроит. Всё же лучше, чем ничего.

Итак, тринадцатое декабря года две тысячи двадцать первого. С момента начала миссии прошло более ста тридцати лет…».

У писавшего дрогнула рука. Ещё семьдесят лет до возвращения домой – прорыва в науке, путешествий во времени и эксиполярного мира, космических плантаций и нейрохирургической психиатрии. Ещё семьдесят лет до того, как Эле исполнится тридцать, и они, наконец-то, встретятся. Ещё семьдесят лет до того, как он начнёт стареть.

Серафим тряхнул головой и засмеялся, вспомнив слова невесты перед расставанием:

– Будь добр, не скучай по мне. Я умею разочаровывать и без экстремально завышенных ожиданий.

Она была права – унывать, да ещё и так заранее, не стоило. Лучше пойти прогуляться (прокатиться) по зимнему Санкт-Петербургу. Серафим глазами начал искать шарф. Его взгляд остановился на входной двери. На пороге стояла, промокшая до нитки, девушка невиданной красоты. Густые чёрные волосы растрепались, намокли и прятали ярко-голубые глаза, которые уже более ста лет покоряли чуть ли не каждого, в них заглянувшего. Серафим тотчас поднялся и, пробубнив что-то про свою невероятную удачу, направился вглубь квартиры-мастерской. Он вернулся буквально через пару минут с пледом в руках. Вымокшая красавица уже сидела на стуле и пыталась стянуть с себя прилипшую к телу куртку. Серафим кинул плед ей на ноги и сам принялся за куртку.

– Скажи что-нибудь приятное.

– Лёд растаял.

– Ты словно первый год в Питере живёшь! За ночь намёрзнет вновь.

– Ты был прав: эта куртка никуда не годится.

– Уже теплее.

– Они встретились.

Серафим замер на мгновение, улыбнулся своим мыслям и пошёл к двери. Выбросив промокшую одежду за порог, он, как ни в чём не бывало, повернулся к красавице лицом:

– Не хватало ещё разводить сырость в доме. Иди, прими горячий душ и переоденься, пока я заварю чай.

* * *

Серафим Надеев и Ефросинья Покровская – ведущие специалисты в сфере исторических преобразований – науке, которая в 2115 году насчитывала всего пару лет и считалась исключительно теоретической. Машина времени была изобретена 20 лет назад и использовалась как источник нескончаемых денег: люди готовы были выложить огромные суммы, чтобы очутиться в предыдущих веках, провести сеанс с психотерапевтом на примере ошибок прошлого, увидеть любимого человека живым ещё разочек.

Менять что-то в прошлом откровенно боялись: эффект бабочки, смещение полей, дискордантность струн и прочее и прочее. Группа теоретиков-энтузиастов, в которую входили социологи (таковым был Серафим), историки, математики (к ним относилась Ефросинья) представляла десятки вариантов по использованию машины времени в целях изменения прошлого, но приходили физики и пресекали проекты на корню. Вступать в ряды преобразователей они не желали – считали тех шарлатанами и еретиками. Но упорство и умение толкать вдохновенные речи перед не очень-то разбирающейся публикой, которым обладал Серафим, сдвинуло дело с мёртвой точки: решено было отправить исследовательскую экспедицию в прошлое. Так как шанс, вероятно, был первый и последний, условились на двухсотлетнее путешествие. Двоих добровольцев забросят на двести лет назад, откуда они уже самостоятельно вернутся в точку, из которой попали в прошлое.

Время и вправду играло в странные игры с теми, кто пытался им управлять. Те, кто оказывался в прошлом, не старели. Это, определённо, шло Серафиму и Ефросинье на руку. Чего они не знали, так это того, что изменить прошлое – непростая задача. Оно извивалось и ускользало из рук, поступая согласно заданной программе. Для простейших вещей, как, например, изменения времени прибытия автобуса, который стоил кому-то жизни, необходимы были недели расчётов от Ефросиньи и весь талант Серафима в сфере социальных коммуникаций. Изменить такие глобальные вещи, как голод и войну они вдвоём точно не могли. Вернуться раньше времени не было возможности.

Так они и жили, тренируя способность менять время и тоскуя по дому, где каждого кто-то ждал. Его – Эля, её – Мурзик.

– Как думаешь, я сильно изменюсь к нашей встрече?

– Ни капельку не постареешь, останешься таким же противным снобом и любителем драматизировать – готова поспорить на любимую миску Мурзы.

– Но… Мы тут с тобой, по факту, целую жизнь прожили. Другую жизнь…

– И что с того? Не по запаху же она тебя отличает от остальных мужчин. И потом, вы же буквально за полгода до начала экспедиции встретились. Она тебя почти не знает. У тебя будущего все шансы тебя прошлого её покорить.

Такой разговор происходил между ними чуть ли не каждый день. Элеонора – рыжеволосое зеленоглазое чудо – спустило Серафима с небес на землю и чуть не заставило остаться в настоящем. Рядом с ней было уютно и спокойно, и ничего не хотелось менять – хотелось лишь жить.

Сегодня, смотря на промокшую до костей Ефросинью, заглядываясь на её чёрные как смоль волосы, любуясь яркими синими глазами, думая о том, что сегодня, если им повезло, они изменили будущее к лучшему, познакомив двух важнейших учёных XXII века, он наконец-то отважился задать давно мучивший вопрос: