"Кифа"
Шрифт:
– Капитан, Савьера, - начала было Метсон, но Боуд остановил её.
– Не сейчас, Алисия. Я приблизительно представляю, что именно он собирается рассказать. Всему этому мы так же были свидетелями, так что…в следующий раз.
Метсон ничего не оставалось, как кивнуть и выйти из кабинета. Едва она скрылась за дверью, Боуд обратился одновременно к обеим женщинам:
– По вашим лицам вижу, что вы хотите мне рассказать нечто очень интересное. Я прав?
– Как всегда!
– профессор Коэл вздохнула и обратилась к Александровой.
– Твоя идея. Ты и рассказывай.
Александрова не заставила себя упрашивать. Она с ходу заговорила с лихорадочной
– Мы думаем, что речь идёт об апостолах. Шесть и ещё шесть. Двенадцать? Потом слова найдите двенадцать. Они тоже указывают на апостолов. Следует найти…Боуд не дал ей продолжить
– Прибавьте к этому слова о том, что «господь плакал, видя раздор своих детей», а также слова «найди и сожги» и тогда мы все точно поймем, что речь идёт именно об апостолах.
Оба профессора некоторое время смотрели на него с некоторой обидой, но очень скоро до них дошло, что логика Боуда слишком очевидна. Им пришлось смириться.
– Жаль. Мы всю ночь не спали. Думали, именно в апостолах и лежит разгадка. Идея была хорошая.
– Не очень, - вяло отозвалась Александрова, и тут же, кинув на Боуда хмурый взгляд, добавила.- Во всяком случае, рядом с нами всегда найдётся человек, который всё испортит.
Несмотря на серьёзность положения, Боуд не выдержал и рассмеялся. Профессор Коэл прибодрилась, услышав его смех.
– У тебя есть мысли по поводу этих слов?
– с надеждой спросила она.
– Мыслей много. Но стоящих нет ни одной, - ответил Боуд.
– Я пока и на шаг ни приблизился к разгадке этой истории. И чем больше думаю я об этих словах, тем больше они кажутся мне совершенно абсурдными.
– И почему?
– поинтересовалась Александрова.
– Посудите сами, Ольга. Какую бы версию мы ни придумали, её сведут на нет последние слова «найди и сожги». Они являются полной противоположностью первым. Вслушайтесь сами в них. Итак, - Боуд сделал свойственную ему выразительную паузу и уж потом продолжил, - «Господь зарыдал, видя раздор своих детей», а в конце - «найди и сожги их». Спрашивается, если Господь так расстроился, видя этот раздор, то почему нужно найти и сжечь? Правильнее было бы сказать,…ну я не знаю…найти и примирить. Эти слова имеют хоть какую-то логику в отличие от настоящих.
– Верно, - не могла не согласиться Александрова.
– И что вы думаете по этому поводу, Джеймс?
– Абсолютно ничего. Сплошной туман! Сплошные предположения. И все они разбиваются о два последних слова. Даже не знаю, Ольга…мне начинает казаться, что всё это полная чушь, и нам пора прекратить всем этим заниматься.
– Джеймс, это говорите не вы!
– Именно я, Ольга, - Боуд выглядел слегка раздражённым, - я уже два дня думаю над этими словами и прихожу к одному и тому же выводу. Они бессмысленны просто-напросто.
– Насчёт смысла ничего не могу сказать, - ответила Александрова, - но по поводу всего остального с уверенностью можно сказать только одно.
– И что же?
– В любом случае эта надпись связана с церковью!
– Ну, это понятно, - с некоторой долей иронии ответил Боуд, - не надо долго думать, чтобы понять это. Двенадцать апостолов, двенадцать архангелов, ещё чего-то там двенадцать. В церкви всё по двенадцать. Или уж, на худой конец, делится на три. Все об этом знают. Вопрос в другом. Что это за цифры? Кого или что они подразумевают?
В этот момент в дверь вошла Метсон. Боуд насторожился, увидев её.
– Мы получаем новые сигналы от четвёртого уровня!
– коротко сообщила Метсон.
– Откуда?
– коротко осведомился
– Из Румынии! А конкретно, сигналы поступают из горных районов Трансильвании!
– Дайте команду группам. Пусть немедленно готовятся к выезду.- Боуд встал из-за стола.
– Я только зайду к Джонатану на минутку, а потом приду в центр управления.
Метсон, по обыкновению, кивнула и без единого слова покинула кабинет. Извинившись перед профессорами, Боуд вышел вслед за ней.
Отца Джонатана он застал по обыкновению читающим книгу. Священник был в очках. Увидев Боуда, он снял очки и направился ему навстречу. Пожимая руку Боуду, отец Джонатан негромко произнёс:
– Не теряй надежду, Джеймс. Мы никогда не должны расставаться с этим прекрасным чувством.
Боуд с благодарностью посмотрел на священника.
– Ты всегда всё знаешь обо мне. И как никто другой, одним словом можешь успокоить.
Боуд огляделся по сторонам в поисках чего-то. Понимая, что именно он ищет, священник взял его за руку и подвёл к усыпальнице. Вслед за этим он открыл дверцу. Глазам Боуда в свете мерцающих свечей предстала коленопреклоненная фигура Олеси с молитвенно сложенными руками. Взгляд девушки был направлен на тело Святого Генриха. У Боуда появилось то же чувство, что и тогда у пропасти. Он подумал о том, что весь её облик, осанка, поведение слишком величественны для понимания. В эту минуту он и не сомневался в том, что эта девушка знает много больше того, чем показывает. Оставив Олесю наедине с телом Святого Генриха, Боуд с отцом Джонатаном затеяли вполголоса беседу. Но разговор с самого начала не клеился. Мысли Боуда были заняты чем-то другим. У него вдруг появилось ощущение, что он упустил из виду нечто очень значительное. И это чувство усилилось. Видя рассеянность Боуда, отец Джонатан прекратил разговор и вернулся за стол, оставив Боуда стоять в одиночестве. Тот даже не заметил этого действия. Мозг Боуда выполнял напряжённую работу. Лица, обрывки разговоров с огромной скоростью начали мелькать в голове у Боуда. Он пытался зацепиться, уловить «это» значительное. Он знал, что оно было, но никак не мог нащупать… В таком состоянии Боуд покинул отца Джонатана. Он совершенно забыл, что должен был пойти в центр управления и инстинктивно направился в сторону своего кабинета. По пути Боуд сотни раз задавал себе один и тот же вопрос: Что? Что это было? Он чувствовал, что очень близок к пониманию загадочных слов. Оставалось лишь понять…что? Какое именно слово он подсознательно ищет в своей голове?
Оба профессора были заняты оживлённой беседой и не обратили внимания на вошедшего Боуда. Но они обратили на него очень пристальное внимание, когда он, усевшись в кресло, неожиданно хлопнул себя по лбу и громко воскликнул:
– Ах, я болван,…конечно же,…в любом случае вопрос связан с церковью…
Глаза Боуда лихорадочно заблестели. Он откуда-то вытащил свой блокнот, и раскрыв его, начал что-то пристально рассматривать, затем расхохотался и снова обозвал себя болваном, приложив к нему слово «полный».
Оба профессора были заинтригованы его поведением. Зная достаточно хорошо Боуда, обе подозревали, что ему удалось напасть на нужный след. Это подозрение усилилось, как только Боуд заговорил с ними несколько возбуждённым голосом.
– Я что-то слышал о расколе церкви…это правда?
– Джеймс, об этом знает, по меньшей мере, один миллиард человек!
– укорила его профессор Коэл.
– Я не вхожу в это число, - с излишним нетерпением ответил Боуд, - так что будь добра, Энн, просвети меня по этому вопросу.