Кикудзиро и Саки
Шрифт:
Был в нашей совместной жизни и совсем другой случай, когда папаша пострадал от моего среднего брата. Братец сбил папашу машиной и уехал, не остановившись. Когда брат учился в институте, он получил права и ужасно хотел поездить на машине. Он выпросил автомобиль у приятеля и поехал покататься, но совсем скоро вернулся домой просто зеленый от ужаса.
— Я сбил человека, — твердил он без остановки, все время порывался расплакаться и совсем упал духом.
Мамаша какое-то время молчала с озабоченным лицом, а потом сказала мне:
— Так, Такэси, когда придут из полиции, ты будешь молчать, понял?!
А брату она велела:
—
И она принялась стелить постель.
Б это время появляется папаша, из носа у него льется кровь, одежда вся тоже в кровище, а переднее колесо велосипеда искривлено и свернуто на бок. Злится страшно и говорит:
— Тут совсем рядом с домом какая-то сволочь сбила меня на машине и уехала.
Тут все сообразили — это, значит, брат сбил отца на велосипеде!
Б самый неподходящий момент, когда все семейство находится в жутком напряжении, папаша вдруг появляется в таком виде и выглядит, как обычно, полным болваном. Никто не сумел сдержаться, всех домочадцев буквально распирало от смеха. А посередине общего хохота с открытым ртом стоял папаша, ничего не понимая, и кровь лилась у него из носа.
Помимо склонности к пьянству у папаши имелась еще одна вредная привычка. Хотя у него никогда не было денег, он ужасно любил новые вещи. Он мог откликнуться на любое заманчивое предложение и сломя голову бежать куда угодно. И всегда поддавался на сладкие уговоры и покупал всякую ненужную ерунду. Конечно, каждый раз мамаша ругала его нещадно.
От папаши на память у меня остались только сандалии на кожаной подошве. Так вот эти сандалии были одной из таких «удачных покупок». Я прекрасно помню день, когда папаша их купил. Стояла жаркая летняя погода, он пришел радостный со словами: «Какую я отличную вещь купил!» — и тут я услышал, что откуда-то снизу, из-под ног папаши раздается звук, как будто колокольчики звенят. Пригляделся и правда — над каблуками у сандалий прицеплены маленькие колокольчики.
Папаша спрашивает:
— Как тебе сандалии? Носок из крокодиловой кожи и верх из хорошего материала. А колокольчики, ты понял, из золота сделаны! — И вид у него такой довольный…
Мамаша только взглянула на него, и на лице у нее появилось выражение полной безысходности. А потом она устроила ему разнос.
— Ну ты дурак! Кто бы стал таскать на пятках золотые колокольчики?! И за сколько ты это купил?
Папаша назвал такую сумму, которая раз в десять превышала обычную цену за подобные вещи. Наверное, он заплатил столько, потому что взаправду считал, будто колокольчики золотые.
Сколько мать ни твердила — пойди, верни назад, он только отмахивался, кричал: «Достала, дура набитая» и не послушался ее. Почему-то эти сандалии — единственное, что досталось мне от отца на память.
Даже если папаша покупал какую-то вещь, которая при ближайшем рассмотрении оказывалась жуткой ерундой, он продолжал ею пользоваться. Из всего, что он носил, я вспоминаю перстень с печаткой. На вид он был сделан из блестящего золота, а в торце — именная печать. Выглядел он очень дешево — вульгарная, никуда не годная подделка.
Как только папаша купил этот перстень, он стал с нетерпением ждать почтальона. Когда приходили с почты с посылкой или с заказным письмом, он тут же выскакивал в прихожую и говорил: «Печати
Каждый раз, когда он отправлялся выпить в «Синония», то обязательно надевал перстень. Правой рукой держал стакан с сакэ, а левую как-то неестественно выворачивал. Все для того, чтобы тот, кто сидел рядом, видел этот перстень. Папаше ужасно нравилось вести с постоянными посетителями разговоры вроде:
— Эй, Кику! Какое у тебя отличный перстень! Дорогой, наверное?!
— Ну да, а как ты догадался?
Один раз он очень удивил хозяина «Синония», попросив у него квитанцию, мол, готов поставить на ней печать. Вообще-то папаша ни разу в жизни не видел, как выглядит квитанция. А хозяин помолчал немного и говорит: «Вообще-то это я выдаю квитанцию и ставлю свою печать».
Услышав это, папаша начал чесать затылок, и вообще все это походило на плохую комическую сценку «мандзай». [15]
День, когда в нашем доме появился телефон, я тоже вспоминаю как комедию. Наша семья была бедной, но почему-то мы купили и телевизор, и телефон гораздо раньше, чем многие другие люди, жившие по соседству. Итак, телефон установили, и папаша просидел перед ним несколько часов подряд.
Потом он почувствовал, что ноги у него затекли и начал сердиться, мол, странно, что никто до сих пор не позвонил. Хотя он никому не сообщил наш номер, так что, само собой разумеется, никто и не мог позвонить. Но папаша уже начал нервничать. Делать было нечего, и брат поехал на велосипеде к вокзалу и оттуда позвонил домой.
15
Мандзай — вид разговорного жанра на японской эстраде. Чаще всего выступает дуэт комиков, из которых один обычно туповат, а другой сообразителен. В репризах используется множество каламбуров и игра слов. Китано, как известно, начинал свою творческую деятельность в дуэте «Два Бита», который принес ему известность на телевидении.
Когда раздался звонок, мамаша сказала, чтобы он быстрее подошел к телефону. Папаша снова рассердился и говорит:
— Ты издеваешься, что ли?! С чего это я должен брать трубку, дура набитая!
Наверное, в этот момент он вдруг запаниковал. Когда он все-таки взял трубку, то вдруг заорал:
— Хеллоу!
Брат, должно быть, страшно удивился.
Потом папаша вообще стал нести чушь и сказал почему-то:
— Это я, папочка. А кто это?
Кто же это мог быть, интересно, кроме брата? Потом вдруг объявил:
— Слышно хорошо, — и не говоря больше ни слова, повесил трубку.
После этого отец захотел сам кому-нибудь позвонить, но тогда среди его приятелей мало у кого имелся телефон. В конце концов он надумал позвонить десятнику и позвонил, но говорить-то было совсем не о чем!
— Да я просто так звоню, хотел спросить, как вы там… — папаша выдавил из себя несколько ничего не значащих слов и повесил трубку.
Потом через какое-то время позвонил снова. На третий раз десятник наконец на него рассердился и отчитал, мол, нечего мне звонить без дела.