Киллеров просят не беспокоиться
Шрифт:
– - Что значит "с какой-то"? Вы человека проверили?
Ганичев начал раздражаться:
– - Это не мое дело. Я от этого ничего не буду иметь. Я вам заказ передаю, а клиента проверяйте сами. У меня нет такой возможности.
– - Ну, ладно-ладно, Толик, не кипятись. Нам твои мозги в сыром виде нужны, а не в вареном. Будет тебе работа. Как Раечка?
– - Раечка вас волнует?
– - Ганичев повысил голос.
– - Вот и взяли бы ее себе, долго еще мне с ней...
– - Толя, Толя, придержи характер, -- усовестил старик, пыхнув трубкой, -- тебя же не кирпичи
– - Нет, -- фыркнул Ганичев, -- кроме Юлдашева никто. Там менты что-то мудрят на "Киевской". Цаплин пока прикрытие давать не будет, нужно переждать. Так что клиент объявился весьма кстати.
– - Только ты мне фамилию его скажи, разузнаем, что за птица... Да и сырье есть, Вероника Сергеевна уже обработала...
– - А племянник ее?
– - вдруг спросил Ганичев.
– - Откуда он взялся-то?
У старика расширились зрачки, как у кота во время животных колик, взглянув на Толика, он резко дернул головой.
– - Не твоего ума это дело. Чтоб больше не заикался, сынок. И не вздумай домой к Веронике соваться, там менты караулят. Только на кафедре.
– - Та-ак. Начинается. А где ж она живет?
– - удивился Ганичев.
– Долго-то скрываться нельзя...
– - Живет у меня, а скрываться ей и не придется. Она в другое государство перебираться надумала, к брату в Киев.
– - То есть как в Киев?
– - возмутился Ганичев.
– - А мы? А вы?
– - Я, конечно, уеду с ней, у нас общее хозяйство. А работать оттуда даже легче. Будем тебе готовое сырье пересылать: граница-то свободная, кто стариков обыскивать станет. Одна ночь, и мы уже в Москве.
Полян давно уже лежал на передних сиденьях, чтобы не привлечь внимания старика, то и дело зыркающего по сторонам. Небольшой объектив был выставлен в окно автомобиля, Володя смотрел на монитор, который был предварительно спущен на дно машины. Значит, Нестеров не ошибся: Сапарова не только имеет отношение к наркобизнесу, но и руководит этой шайкой-лейкой, работающей под прикрытием милиции. Вот так-то.
Ганичев выпятил вперед челюсть, отчего стал похож на каменное изваяние. Кожа на его лице была тонкая, обтягивала скулы и челюсть, как серый матовый чулок.
5
Ганичев немного успокоился. Он пожертвовал всем, чего мог бы достигнуть, ради перспективы уехать на Запад. Из института его никто не гнал, кандидатскую он защитит. Статьи его тоже заметили в Америке и в Израиле. Он перестал уделять время своей диссертации. Она была написана давно и ждала своего срока -- Ганичеву нужно было продержаться на кафедре еще год: там лаборатория, реактивы, оборудование. Туда, кстати, полгода назад пришла Вероника Сергеевна Сапарова. Декан факультета привел ее и представил так, как будто она была по меньшей мере женой Генерального секретаря ООН.
Толик и сам конструировал синтетические транквилизаторы, всякие там допинги и просто веселенькие порошки, пока Вероника Сергеевна -- заведующая лабораторией -- не поймала его за руку. Ганичев решил, что его выгонят из института, но Сапарова, наоборот, предложила ему научный опыт по созданию лекарственного препарата, формула которого была напечатана в журнале "Chemical education", правда, в более упрощенной форме, да еще пачку "зеленых" авансом выложила. Толик понял, что напал на золотую жилу.
Единственное, что его не устраивало в его работе, -- это знакомство со стюардессой. Но Вероника Сергеевна настояла: свела их в ресторане, организовала шумную компанию и изысканные блюда. Ганичеву пришлось выселить Юлдашева на квартиру, встречаться они стали совсем редко. Сапарова их пасла, она исключила Юлдашева из института, зато смогла привлечь его для работы на вокзале. Леша Юлдашев не хотел уезжать к себе в Баку. Там четыре сестры, там больная мать Ханум, безработица, погромы.
Конечно, Баку ему часто снился. Леша не был там уже семь лет. Когда его дядя приехал к ним в дом и сказал, что Леша может поступать в Москву, Ханум устроила пир на весь мир. Родственники дали деньги, много денег. Леша их долго не тратил, даже не залезал в кошелек, который хранился в общежитии у коменданта. А когда кончились наличные и первая стипендия, Леша попросил коменданта открыть сейф. Комендант удивился: зачем студенту понадобился сейф? Денег своих Леша больше не увидел. Вот тогда-то и приняли его в свою компанию оболтусы с четвертого этажа. Привилегированные шестикурсники, "старички", "отцы".
Ганичев познакомился с Юлдашевым на кафедре.
Жилось Толику тогда неплохо: единственный сын своих родителей, дипломата-папочки и наседки-мамочки, обитавших в ту пятилетку в основном на английских полях для гольфа. Толик жил один в пятикомнатной квартире. Квартира досталась отцу еще в конце сороковых, после того как всю семью, жившую здесь до этого, увели под руки в известном направлении.
Вскоре Леша Юлдашев переселился к своему старшему другу и любовнику Толику, аспиранту и гению химии, как его называли все студенты прославленного химико-биологического...
Гильдия российских адвокатов была нежна, как весеннее солнышко... Она была готова приласкать любого, бросающегося в ее лоно. Женечка Железнова приехала в Гильдию проверить, не является ли пресловутое, набившее всем оскомину "Сообщество" ее составной частью.
Первые вице-президенты Гильдии, демонстрируя приязнь к очаровательной эфэсбэшнице, наперебой сообщали ей, что "нет, конечно", а начальник общего отдела готов был даже станцевать перед ней какую-нибудь тарантеллу...
Впрочем, все они не очень устраивали Женечку. Она предпочла им другого. В Гильдии на непонятной должности работал Сергей Лукницкий, более подходящий ей для измены с любимым мужем. И на него-то была вся надежда. Они отсутствовали часа три. Потом он вел ее, как царицу Тамару, по коридорам Гильдии, из кабинетов выглядывали сотрудники.
Насладившись жизнью, Женечка узнала главное: "Сообщество" -- не детище Гильдии. Можно прекрасно писать представление Минюсту. А в Гильдии ей понравилось. Милые добрые люди.