Киллеров просят не беспокоиться
Шрифт:
– - Вы смотрите на меня, как довольный хозяин, -- заметила Наташа.
– - К сожалению, я не хозяин и не настаиваю, но я действительно доволен, что вы согласились поужинать со мной. Вы очаровательны.
Он повел свою даму в зал. Глаза у Нестерова разбежались от множества игровых автоматов, столов для покера и рулеток, от мужчин самых разных калибров: солидные толстяки в модных сюртуках вкупе с обросшими щетиной доходягами в потрепанных костюмах, с голодными затравленными взглядами. Игроки. Табачный дым плотно
– - Попробуйте, раз уж пришли. Хотя бы на эти, -- она показала на пять фишек, которые выдали Нестерову при входе. Он подошел к столу, вокруг которого сгрудилось около двадцати мужчин и женщин, а мальчик в белой рубашке и "бабочке" изображал бывалого крупье. Он лихо работал пальцами, группируя жетоны по цвету, потом раздавал часть из них выигравшим и загребал проигравшие фишки. Нестеров поставил свои фишки на квадрат с цифрой "семь", через секунду они исчезли, как и не бывало. И никто не обратил на это никакого внимания, хотя это был недельный заработок генерала.
Наташа незаметно отделилась от своего спутника, подошла к кассе и купила себе несколько жетонов для автоматов.
Нестеров приблизился как раз в тот момент, когда три семерки остановились в ряд, и блестящие жетоны посыпались, звеня и блестя, в металлический карман автомата. Он вплотную прижался к спине Наташи, которая сидела на маленьком кожаном, с велосипедное седло, сиденье. Она не отпрянула, а только выпрямилась и прислонилась к Нестерову, как к спинке кресла. Подняла лицо, снизу вверх посмотрела на него, ласково и, как ему показалось, благодарно.
– - Вы приносите удачу, -- улыбнулась Наташа, выгребая свой выигрыш, -помогайте, все не унесу. Надо же, с первого раза столько денег.
Николай Константинович тихо произнес:
Мой дар убог и голос мой негромок,
но я живу, и на земле мое
кому-нибудь любезно бытие.
Эту цитату из Боратынского прислал ему в письме из Петербурга один старик, проходивший по делу о консуле. Наташа в изумлении уставилась на своего эрудированного кавалера.
Затем они обменяли жетоны на валюту, и Наташа повернулась к Николаю Константиновичу:
– - Держите, это нужно проесть и пропить.
Нестеров чуть не разревелся от обиды и умиления.
– - Ну что ты, Наташа, это же я тебя пригласил... Проголодалась?
Они поднялись по широкой мраморной лестнице на второй этаж, выбрали закуток, по стене которого, изгибаясь, расположился белый кожаный диванчик, сбоку мерцали приглушенные бра.
Наташа сделала заказ, Нестеров приплюсовал к нему шампанское, пирожные и кофе.
Они сели почти рядом, Нестеров положил руки на спинку дивана, запрокинул голову и почувствовал, как она желанна, эта незнакомая худенькая женщина, о которой он еще утром этого дня ничего не знал.
– - Устали?
– - спросила Наташа, потом с трудом заставила себя поправиться: -- Устал?
Он был благодарен ей за эту скованность, за тактичность, за то, что чувствовал во всем теле такое приятное жжение.
– - Наоборот, блаженствую, -- ответил он.
– - Ты никуда не выходила сегодня?
– - Нет, сидела в номере, прикорнула, посмотрела телевизор, наряжалась часа два.
Нестеров засмеялся. Она уловила на своем плече его дыхание, повела головой, чтобы поймать это дыхание, и наткнулась на губы Николая Константиновича.
– - Так не хочется узнавать, зачем ты здесь, да и самому рассказывать. Все женаты, все замужем, все привязано канатами к древнему дереву мироздания, но ты ведь не исчезнешь, как галлюцинация? О'кей?
Наташа поджала губы, опустила глаза, прижалась к нему, свернулась в клубок и чуть ли не втиснулась в его грудь, под пиджак, в его сильные объятья: "Не исчезну".
– - Ты замужем?
– - спросил он все-таки.
– - Уже нет.
– - А дети есть? Сколько тебе лет?
– - Нет детей. Мне уже тридцать четыре, а детей нет, -- просто сказала она.
– - Девочка совсем, еще все впереди, -- а что муж?
– - Не знаю, не хочу об этом говорить. Не обижайся, поговорим об этом завтра. Хорошо?
– - Это хорошо уже потому, что, выходит, ты не собираешься от меня сбегать, как Золушка в полночь. А говоришь: "завтра".
Нестеров сам себя не узнавал, нес мелодраматическую чепуху, и ему нравилось это, он не умел особо нежничать, а тут хотелось излить все больше и больше ласковых слов этой женщине с грустными глазами.
– - Где ты живешь в Москве? Это не секрет?
– - Живу на Зоологической. Это не секрет, можешь зайти в гости.
– - А давно?
– - Квартиру мы купили в том году, до этого...
– - Нет я не про это, ты в Москве давно живешь?
– - осторожно перебил ее Нестеров.
– - Ты что, этнограф? В самолете угадал, что я не из Уренгоя, теперь догадался, что я не москвичка.
– - Но у тебя очень милый украинский говорок, это нетрудно заметить, -объяснил Нестеров.
– - Киевский... А странно, я не чувствую собственный акцент. Так ты лингвист?
Нестеров обрадовался подошедшему с аперитивом официанту.
– - Кто я -- я тебе тоже завтра расскажу, договорились?
Он погладил ее волосы, вдохнул запах ее чувственных духов и пожалел, что им придется сейчас разъединиться, чтобы приступить к трапезе.
Им принесли закуску, салат, зелень, заливное. Она ухватилась за жульен.
– - Обожаю грибы в любом виде. Оказывается, я голодная, как слон.
– - Смешная, как же ты себя со слоном сравниваешь? В тебе, наверное, и пятидесяти килограммов нет.