Киллеры не стареют
Шрифт:
– К сожалению, нет.
– Это что ж, выходит, изба моя по правде сгорела?
– Да.
– А Руслан сумел из огня выбраться?
– Пожарники вынесли его вместе с женщиной мертвыми.
Реакция старика на такое сообщение показалась Лимакину странной. Федот Мамаев не только не впал в отчаяние от случившейся беды, но даже не изменился в лице. Он только покачал всклокоченной головой и, отвернувшись в сторону, вздохнул:
– Вот, едри-ё-корень, напасть… Где ж я деньжат возьму на похороны Руслана?..
– На погребение государство выделяет больше тысячи рублей, – опасаясь, как бы Мамаев не замкнулся в разговоре, приободрил старика Лимакин. –
– Старший, Вениамин, отрезанный ломоть, – опять вздохнул старик. – Я в серьезных разногласиях с ним.
– Из-за чего?
– Не нравится Веньке, что выпиваю. Настаивает, чтобы врачи закодировали меня от пьянства, а я сопротивляюсь. Лучше уж от водки помереть, чем от тоски.
– Чтобы не тосковать, перебрались бы на жительство к Вениамину.
– Насчет этого Венька не против, да жена у него – сущая тигрица. Духу моего не переносит. Зачем вносить смуту в их семью. Как-нибудь доживу свой век. Уже немного осталось.
– А с Русланом какие у вас отношения?
– Руслан, как ушел на армейскую службу, так, считай, и глазу домой не показывал. Всего-то на похороны мамаши прилетал, да вот на прошлой неделе потемну заявился, будто гром с ясного неба, избитый до крови.
– Избитый?.. – заинтересовался Лимакин. – Кто ж его избил?
– Известно, кто – грабители. Шел с вечерней новосибирской электрички напрямую через лесопосадку. Там его и подстерег вооруженный наганом уголовник. Руслан – мужик крепкий. Разным способам драки обучен в специальных войсках. Деньги свои он, конечно, отстоял, но взбучку получил основательную.
– Не сочинил ли Руслан о нападении?
– Зачем ему сочинять.
– Может, сам ввязался в какую-то драку…
– Не должон бы… – Мамаев, словно пересиливая одышку, помолчал. – Факт бандитского нападения подтвердила мне Люба-кэгэбэшница. Сказала, что вечером в пятницу ходила в лесопосадку по грибы и слышала там стрельбу.
– О том, что сын находится у вас, Люба знала?
– Об этом я не говорил ей. Руслан категорически запретил мне не только выпивать, но и об его прибытии рассказывать.
– Почему?
– Наверно, не хотел оконфузиться перед соседями. Мол, такой крепкий с виду мужчина и позволил какому-то уголовнику намять себе бока.
– Кто стрелял в лесопосадке, Люба не рассказывала?
– Нет. Насчет бани я отказал Любе, и она быстро убежала. Не терпелось ей почать поллитровку.
– Вам не предлагала выпить?
– Люба без баньки никогда не угостит.
– А накануне пожара кто вас так здорово угостил?
Мамаев, потупив красные с перепоя глаза, пожал худощавыми плечами:
– Откровенно признаться, даже и не знаю, кто.
– Ну, как же так, Федот Адамович?.. – удивился Лимакин.
– Дак, очень просто. Впервые я видел ту деваху, которая одарила меня поллитровкой. Ни фамилии, ни имени у нее не успел спросить.
– Что ж она, ни с того ни с сего вручила вам бутылку и сразу исчезла?
– Не совсем так.
– А как?
– Почти, как в кине…
Слово по слову следователь Лимакин узнал от Мамаева довольно странную историю. По просьбе очень сильно избитого сына, который, не раздеваясь, отлеживался на кровати, старик держал его взаперти, будто в доме никого не было. Руслан с трудом выходил лишь в туалет. Делал это либо рано утром, либо в вечерних сумерках. Сам же Федот дневал и ночевал в бане. Позапрошлым вечером, перед пожаром, Мамаев стал укладываться спать раньше обычного. Когда снял штаны и рубаху, вспомнил, что еще не выпустил сына по туалетной нужде. В майке и трусах пошел босиком открывать замок. Едва отомкнул дверь, тут и появилась невесть откуда незнакомая молодка.
– И сразу предложила вам бутылку? – спросил Лимакин.
Мамаев отрицательно повел головой:
– Не сразу. Вначале попросила пропустить ее к Руслану, мол, край надо с ним поговорить. Я, помня наказ сына, заявил, будто никого у меня в доме нет. Молодка погрозила пальчиком: «Не надо, дедушка, обманывать. Бог за это наказывает». После таких слов достала из пакета поллитровку и подала мне. «Иди, – говорит, – дедуля, в свою баньку, выпей за мое здоровье. Пока первую рюмочку закусываешь, я переговорю с Русланом и тихо уйду». Мне бы следовало отказаться от такого заманчивого предложения, а я за тверёзую неделю после сыновьего запрета так истосковался по рюмашке, что просто-таки не смог преодолеть соблазн. Позабыл об открытой двери дома и, укрывшись в баньке, как был в майке да трусах, так и приложился к горлышку бутылки. Когда из горла поллитровку тянешь, трудно узреть, сколько вытянул. Проще говоря, с первого же прикладу мой разум и свихнулся. Что после произошло, расстреляй – не помню.
– И внешность «молодки» не запомнили?
– В каком понимании?
– В обычном. Какого она возраста и телосложения, как одета, лицо какое…
Мамаев задумался:
– Грудастенькая молодка, но на взрослую женщину не похожа. Скорее, подрастающая барышня. Ростом невелика. Телесного сложения хорошего. Одета кое-как… штанишки, курточка современная с замочками. Лицом приятная.
– Приметы на лице какие-нибудь были?
– Особо приметного ничего не запомнил. Разве только… – старик дрожащим указательным пальцем прикоснулся к своему лбу чуть повыше переносицы. – Вот тут было что-то наподобие розоватой отметинки.
– Не внучка ли она Никифора Потехина? – ухватился за мелькнувшую мысль Лимакин.
Мамаев пожал плечами:
– Я слыхал от Никифора Власовича, будто есть у него в Новосибирске внучка, но видеть ее мне не доводилось. По такой причине утвердительно ответить не могу…
На этом показания Федота Адамовича Мамаева, можно сказать, закончились. Вошла ли «молодка» в избу и, тем более, выходила или нет она из избы, старик не видел. Не знал Федот и того, ради какого разговора пришла «подрастающая барышня» к Руслану и что там, в избе, вообще произошло. Слабый просвет в голове у пьяного вдрызг старика мелькнул под утро, когда гулко затрещал шифер на загоревшейся крыше дома. Приняв этот треск за стрельбу. Мамаев на карачках выполз из бани и, укрывшись от нестерпимой жары под забором, впал в прострацию.
Глава Х
Когда следователь Лимакин допрашивал Федота Мамаева, Слава Голубев, стараясь выйти на след Лоции Жемчуговой, разыскивал ее подругу, которая, по словам деда Никифора Потехина, работала в районном Сбербанке. Туда Слава и наведался в первую очередь. Сбербанковские сотрудницы подтвердили, что у них действительно работала Марианна, а попросту – Мара Наливкина, но недавно она уволилась и теперь торгует в частном магазине «Строительные материалы», расположенном неподалеку. В «Стройматериалах» выяснилось, что интересующая Славу продавщица после недельной работы находится в недельном отгуле. Узнав домашний адрес Наливкиной, Голубев отыскал старую многоэтажку и через каких-нибудь полчаса уже беседовал в уютной однокомнатной квартирке со смуглой, похожей на испанку девушкой.