КИМ 1

Дмитрий

– Что скажешь, Клим, найдется в Сибири хорошая дивизия для товарища Тухачевского?
– подыграв Максиму, поинтересовался Сталин.

– Найду, товарищ Сталин!
– моментально уловив намек, улыбнулся Ворошилов.

– Вот и хорошо, - кивнул Иосиф Виссарионович, и, пока Ворошилов пребывал в радостном состоянии от будущего снятия с должности нелюбимого им Тухачевского, продолжил: - Значит так, Клим, сразу после решения вопроса с товарищем Тухачевским начинай обсуждать с товарищем Беловым проекты реформ в Красной Армии, совещание же по вопросу вооружения назначим чуть позже, когда решится вопрос с наркомом внутренних

дел.

– Понял, товарищ Сталин!
– кивнул Ворошилов.
– Вот только как быть с уставами, о которых говорил товарищ Белов? Для их осмысления придется собирать специальную комиссию, а значит - членам этой комиссии нужно будет как-то объяснить, откуда эти уставы взялись!

– Интересный вопрос, - чуть помолчав, произнес Сталин.
– Товарищ Белов, а что вы думаете по этому поводу?

– Я думаю, что скрывать, что уставы получены из будущего, не только бессмысленно, но и вредно, - после короткой паузы, взятой на формулирование своих мыслей, ответил Максим.
– Именно то, что уставы из будущего и написаны по итогам осмысления опыта Великой Отечественной войны, делает их такими ценными. Поэтому, как мне кажется, товарищу Ворошилову нужно будет сообщить членам комиссии, что уставы получены из будущего, но не сообщать, каким именно способом они получены.

– То есть, вы хотите скрыть от комиссии сам факт своего существования?
– уточнил Ворошилов.
– Я правильно вас понял?

– Так точно, товарищ Ворошилов, - кивнул Максим.
– Узнав о наличии человека из будущего, члены комиссии наверняка захотят привлечь меня к работе над уставами, а я, к сожалению, в этом деле не помощник. Как командир, я сейчас соответствую, максимум, командиру отделения, а мой практический опыт равен командованию четырьмя-пятью товарищами во время командных игр.

– Ваша позиция понятна, товарищ Белов. В этот раз мы так и поступим, но не рассчитывайте, что вы и в дальнейшем останетесь лишь невидимым консультантом, который дает советы, но ни за что при этом не отвечает, - усмехнулся Сталин.

10 декабря 1934 года. 18:00.

Народный комиссариат обороны. Гоголевский бульвар, дом 18.

На ознакомление с уставами из будущего хотя бы в самом общем виде у Климента Ефремовича Ворошилова ушло практически все воскресенье. Многое в этих уставах осталось для него непонятным, ведь как военный теоретик Ворошилов обладал весьма средними способностями, каковой недостаток он сам за собой признавал. Зато он был хорошим администратором и умел назначать на нужные должности подходящих людей, поэтому подобрать кандидатуру председателя комиссии по изучению уставов из будущего для него не составило труда, тем более что вместе с уставами товарищ Белов передал ему и список подходящих для этой работы кандидатур.

Поэтому, придя в понедельник на службу, Ворошилов сразу же позвонил в военную академию имени Фрунзе и вызвал к себе ее начальника Бориса Михайловича Шапошникова, которого он знал как отличного военного теоретика и публициста, да и Белов рекомендовал назначить председателем будущей комиссии именно его. Но, поскольку Борис Михайлович не только возглавлял военную академию, но и преподавал в ней, явиться к наркому он мог не ранее восемнадцати часов.

Шапошников явился в кабинет наркома ровно в восемнадцать часов, минута в минуту. Пожав визитеру руку и предложив садиться, Климент Ефремович сразу перешел к делу.

– Борис Михайлович, у меня к вам очень важное и очень необычное поручение, - произнес Ворошилов и протянул Шапошникову толстую книгу в светло-сером коленкоровом переплете.
– Вот, ознакомьтесь, это боевой устав пехоты советской армии пятьдесят девятого года.

– Что, простите?
– не понял Шапошников.

– Вы не ослышались, Борис Михайлович, - улыбнулся Ворошилов.
– Именно советской армии и именно пятьдесят девятого года. Не спрашивайте только, как к нам попали уставы из будущего, скажу только, что товарищ Сталин в курсе их источника и имеет веские основания этому источнику доверять.

– Вы сказали «уставы»?
– уточнил Шапошников.
– Значит, это не единственный документ, имеющийся у вас?

– Не единственный, - подтвердил Ворошилов.
– К нам попал полный комплект как армейских, так и флотских уставов. Там и боевые, и строевые уставы, и даже дисциплинарный есть!

– Скажите, Климент Ефремович, а я могу ознакомиться с данными уставами?
– поинтересовался Шапошников.

– Именно для этого я вас и пригласил, - кивнул Ворошилов.
– Я хочу поручить вам создание специальной комиссии, целью которой будет выяснить, насколько уставы из будущего лучше тех, что имеются у нас сейчас, и выработать на их основе новые уставы для Красной армии. Ну как, возьметесь?

– Возьмусь!
– с энтузиазмом ответил Шапошников.
– А кто, кроме меня, будет входить в эту комиссию?

– Этот вопрос я оставляю на вас, но должен предупредить, что предложенные вами кандидатуры будут включены в состав комиссии только после тщательной проверки, - ответил Ворошилов.
– Впрочем, одного человека я могу вам порекомендовать. Это Александр Михайлович Василевский, в настоящее время возглавляющий отдел боевой подготовки Приволжского военного округа.

– Я учту вашу рекомендацию, - кивнул Шапошников.
– Когда приступать?

– Приказ о создании комиссии будет готов уже завтра, так что завтра и приступайте, - сообщил Ворошилов.
– И еще. Вся работа комиссии будет проходить под грифом «ОВ», поэтому никто, кроме собственно членов комиссии, о ее работе знать не должен. О результатах работы докладывать мне лично!

– И даже заместитель наркома не должен знать?
– на всякий случай уточнил Шапошников.

– Тухачевский - особенно!
– отрезал Ворошилов.

11 декабря 1934 года. 15:11.

Образцовая школа №25. Москва, Старопименовский переулок, дом 5.

После знакомства с товарищем Ворошиловым расписание Максима стало еще более насыщенным. В первой половине дня он либо готовился к экзаменам, либо сдавал их, во второй же половине они с Климентов Ефремовичем садились за ноутбук и начинали разбирать предложения по реформированию Красной Армии, как разработанные в Центре, так и являвшиеся идеями самого Максима. Иногда товарищ нарком сразу соглашался с этими предложениями, иногда – объяснял Максиму его неправоту, но чаще всего - Белов и Ворошилов спорили до хрипоты, отстаивая каждый свою точку зрения.