КИМ 1
Шрифт:
– И всего-то?
– рассмеялся Ворошилов.
Взяв со стола Максима лист бумаги, Климент Ефремович обмакнул перо в чернильницу и широким размашистым почерком принялся писать. Представив, какими глазами на него будут смотреть в комсомольской ячейке, Максим невольно улыбнулся. То, что он являлся вполне взрослым и серьезным молодым человеком, совсем не означало, что ему иногда не хотелось похулиганить.
2 марта 1935 года. 11:00.
Москва, улица Дзержинского, дом 2.
Выбрав более-менее
– Здравствуйте, товарищ, - поприветствовал Максима секретарь Белкин.
– Вы по какому вопросу?
– Максим Белов, старший сотрудник особых поручений, - представился Белов.
– Имею желание вступить в комсомол.
– Очень хорошо, товарищ Белов, - задумчиво покивал Белкин.
– Для начала вам нужно подать заявление, подкрепленное характеристиками двух комсомольцев со стажем не менее десяти месяцев или одного члена партии…
– У меня все с собой, - ответил Максим, доставая из папки, которую он держал подмышкой, два листа бумаги и протягивая их секретарю.
Заявление Белкин просмотрел довольно бегло, зацепившись разве что за дату рождения Максима. Уж больно его внешность и звание не соответствовали его возрасту. Затем Белкин принялся за характеристику и вот тут-то его глаза ожидаемо округлились.
– Это правда, товарищ Белов?
– недоверчиво уточнил Белкин.
– Вам в самом деле характеристику писал товарищ Ворошилов?
– Да, я знаком с Климентом Ефремовичем, - ответил Максим.
– Знакомы настолько близко, что сочли возможным попросить его написать вам характеристику?
– уточнил Белкин.
– Да, - просто ответил Максим.
В другом месте такой ответ вызвал бы шквал вопросов, которые Максим из соображений секретности оставил бы без ответа, что только увеличило бы недоверие комсомольцев к нему. Но, к счастью, дело происходило в НКВД, и все члены комсомольского комитета прекрасно понимали, что есть вещи, о которых лучше не спрашивать.
– Хорошо, - кивнул Белкин.
– Предлагаю задавать вопросы товарищу Белову.
– Скажите, товарищ Белов, сколько комсомольцев принимало участие в Октябрьском вооруженном восстании?
– хитро прищурившись, поинтересовался молодой человек за столом.
– Ни одного, поскольку комсомол был основан только в тысяча девятьсот восемнадцатом году, - уверенно ответил Максим.
– Сколько наград имеет комсомольская организация?
– спросила высокая симпатичная девушка.
– Две, - ответил Максим.
– В тысяча девятьсот двадцать восьмом году Комсомол был награжден орденом Красного Знамени за боевые заслуги в годы Гражданской войны, а в тридцать первом - орденом Трудового Красного Знамени за проявленную инициативу в деле ударничества и социалистического соревнования…
Отвечая на вопросы, Максим мысленно благодарил сотрудников центра подготовки, которые не поленились создать для курсантов комсомольскую ячейку, в которой все задаваемые сейчас вопросы неоднократно разбирались.
– Скажите, товарищ Белов, почему вы, будучи знакомым с товарищем Ворошиловым, не имеете награды «Ворошиловский стрелок»?
– поинтересовался крепкого телосложения парень, на груди которого таковой знак был. Вопрос был встречен смешками.
– Борисов, вопрос, конечно, хороший, но не по существу, - отсмеявшись, упрекнул комсомольца Белкин.
– Не успел сдать, - улыбнувшись, развел руками Максим.
– Впрочем, готов хоть сегодня исправить этот недочет!
– Добро, - улыбнулся Борисов.
– После заседания сходим в тир!
– И последний вопрос, товарищ Белов, - произнес Белкин.
– Почему вы хотите стать комсомольцем?
– Потому, что я хочу внести в свой вклад в строительство коммунизма, который я считаю единственной справедливой формой общественного устройства!
– уверенно ответил Максим и даже не соврал. Он действительно в это верил.
После такого ответа больше вопросов не было, и вскоре Максим получил новенький, пахнущий типографской краской комсомольский билет и красный значок в виде полуразвернутого красного знамени с красной звездой в обрамлении золотых лучей, в центре которой гордо сияли буквы «КИМ».
После заседания Максим и комсомолец Борисов, которого, как выяснилось, звали Петром, как и запланировали, пошли в тир, где Белов спокойно, без спешки, получил значок «Ворошиловского Стрелка» сперва первой, а потом и второй степени. Стрелять его учли на совесть, так что успешно отстреляться из винтовки Мосина для него проблем не составило. А с Борисовым, также любившим пострелять, у Максима сложилось что-то вреде товарищеской конкуренции, вылившейся в регулярные походы в тир.
29 апреля 1935 года. 16:00.
Москва, Сенатский дворец Кремля.
Двадцать второго марта, на полгода раньше, чем в известной Максиму истории, постановлением Совета Народных Комиссаров была введена система персональных званий для рядового и начальствующего состава РККА и НКВД. В тот же день было утверждено положение о прохождении службы командным и начальствующим составом РККА.
Одновременно со вводом персональных званий была изменена и система знаков различия. Новые петлицы представляли собой суконный параллелограмм, обшитый с трех сторон кантом. Длина петлиц составляла десять сантиметров, а ширина с кантом - пять сантиметров.
Были также немного изменены и цвета родов войск, что сказалось и на цвете петлиц. Пехота получила красные петлицы, кавалерия - синие, артиллерия, автобронетанковые войска, технические войска и химические войска - черные, авиация РККА и воздушно-десантные части - голубые, а военно-хозяйственный, административный, военно-медицинский и военно-ветеринарный составы - темно-зеленые. Канты на петлицах всех родов войск было решено сделать желтого цвета.
Петлицы рядового и младшего командного составов были гладкими, на петлицы же среднего, старшего и высшего командного составов нашивались от одного до трех просветов из тесьмы желтого цвета шириной пять миллиметров. Звания командного состава обозначалось красными эмалевыми звездочками с золотистой каймой диаметром один сантиметр, которые в количестве от одной до четырех размещались на петлицах в один ряд.