КИНФ, БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ПЕРВАЯ: ПЛЕЯДА ЭШЕБИИ

Квилессе

– Но все складывается даже проще, чем я рассчитывал, – хвастливо продолжал Король. – Маленькая никчемная принцесска оказалась не так уж никчемна! Произошло то, на что я даже не рассчитывал – она умудрилась очаровать Тийну, и теперь женится на ней! Она сядет на трон по закону; станет правителем – и по тому же закону отдаст трон мне, как только я призову её вспомнить клятвы брату и легенды о венце!

– Об этом-то я и пришел тебе рассказать, Господин, – как можно смиреннее произнес Тиерн, кланяясь. – Принцесса Кинф Андлолор исчезла. Возможно, убита.

– Что?! – закричал Король, подскочив на ноги. – Как?!

– Патриарх погиб в схватке с ней, – ответил Тиерн. –

Я сам осмотрел его труп – он убит её мечом, в этом нет сомнений! Её слуга, старик, уверен, что она заперта с рыцарем Натаниэлем, но это не так. Все думают, – вкрадчиво продолжал Тиерн, – и тебе наверняка доложили так же, что она была на конюшне, и рыцарь Натаниэль её спас от мародеров и увел обратно. Только это не так.

– Отчего ты уверен в этом?!

– Оттого, что я видел следы. Её волочили по земле, как мешок. Рыцарь – Лев солгал нам, когда сказал, что она в безопасности. Может, испугался гнева старика, который трясется над ней, как курица над яйцом.

– Так чего же ты молчал?! – свистнула плеть, и жгучая боль перечеркнула лицо и губы Тиерна, рот наполнился солоноватым привкусом крови. Тиерн вскрикнул и схватился за рассеченное лицо. – Чего же ты молчал, червь?! Сию минуту искать её! Быстро!

Поднялась суета, и в ней побитого Тиерна затолкали, задвинули в уголок. Зажимая рану, он сквозь окровавленные пальцы смотрел на бегающих серых, которых рассвирепевший Король гонял плетью, и смеялся. Плечи его вздрагивали от молчаливого, никому не слышного смеха, и он сам ощущал себя тем пауком, что главнее всех, и даже Король теперь будет плясать под его дудку! Что плеть – рана заживет, останется лишь воспоминание да шрам, за который потом можно будет отомстить. Тиерн уже решил, что Орден он изведет, и тогда у Короля не останется союзников совсем; Тиерн создаст свой Орден! Только не тупых идиотов – он при его уме скоро дослужится до ранга Патриарха, и новых адептов будет вербовать сам, да только опаивать их отравой не станет. А новые адепты будут допущены к знаниям дряхлого Ордена, и тогда…

Голос Короля отвлек его от честолюбивых планов.

– Негодная тварь. – прорычал он, сверля взглядом Тиерна. Тиерн не видел его лица, но взгляд этот он почувствовал так же явно, как пощечину. – Я убил бы тебя, если бы ты не сделал в свое время для меня такую важную вещь – открыл путь к Сильфам. Эта головоломка, которую никто не мог разгадать уже века, тоже была одним из рычагов, и ты выстроил первую ступеньку к моему трону. За эту услугу я сохраню тебе жизнь… пока. Но когда я взойду на трон, ты будешь самым ничтожным из моих рабов, тупой сонк! Выгоните его отсюда, и следите, чтобы он больше никогда не появлялся здесь! Он будет исполнять самые мелкие поручения!

Серые, словно яростные псы, вцепились в руки и загривок Перепуганного Тиерна, и, награждая его увесистыми тумаками, потащили прочь. Их руки рвали и терзали его, и Тиерн понял, отчего – все они, может, и не признаваясь в том, мечтали о месте Патриарха, и в каждом союзнике видели потенциального соперника. И за одно это готовы были убить любого – Король словно влил им в жилы свою трусливую и поганую кровь, словно поделился с ними частью своей души. И теперь они мстили Тиерну – не за то, что он огорчил их любимого господина, о, нет! А за то, что он знает больше, чем они. За то, что он рассказал это Господину – в том, что бесследно исчезла Кинф, была доля и их вины, и Господин мог обрушить свой гнев и на них. Да так, наверное, оно и будет – и за это они сейчас наказывали Тиерна, щипля, кусая и колотя его, словно хотели сожрать его заживо.

Тиерн испустил крик, полный ужаса и боли.

–

Господин, пощади! – визжал он, извиваясь и вырываясь из цепких рук серых. – Я ни в чем не виноват! Пощади! Я могу быть полезен тебе, я могу..!

Но он не ответил и обернулся к Тиерну спиной.

– Ты всего лишь винтик в моих планах, – ответил он сухо. – При том такой малый, что замену тебе найти очень легко. Вон!

И Тиерн с воплем исчез под навалившимися на него серыми телами.

Очнулся он на улице; холодный весенний ветер трепал его одежду, задравшуюся чуть не до подмышек куртку, и холодил разбитое лицо. Серые выкинули его неподалеку от конюшни, словно издеваясь – что, хотел выслужиться? Ну, и как тебе теперь смотреть на это место, не очень противно?

Он встал – сначала на четвереньки, потом на ноги, – и попытался поправить одежду. Голова его гудела – кажется, кто-то долбил по ней кулаком до тех пор (а может, и после того тоже), пока он не потерял сознание. Кожа на затылке болела – и за волосы его таскали, вырвав, наверное, добрый клок. Кроме рассеченной полосы все лицо было в царапинах, и щека вздулась от чьего-то укуса.

Так Король отплатил ему за службу! А если б он еще сказал и о том, что у Кинф и Йонеона Венец и Дева?!

Он смахнул с глаз слезы – нет, ему не было обидно, что Король не оценил его стараний, это были слезы злости. Но горше всего было то, что он сам, своими руками, повернул маленький винтик, чтобы приблизить Короля к его цели! И винтик тот был важным; вот где досада!

Тиерн на шаг отступил от мрачных стен, терзая душащий его ворот плаща. На небе собиралась первая весенняя гроза – подняв воспаленные глаза вверх, он с удивлением сообразил, что сейчас день, ну, может, вечер, а не ночь, как думал он. С некоторых пор весь мир для него погрузился в непроглядную ночь, и Тиерн вспомнил слова неизвестной у костра Сильфов о том, что грядут черные времена – да, они настали! И дело не в небе, а в душах людей.

– Темно, – глухо произнес Тиерн. – Темно!

Ненавистный замок, эта чудовищная механическая игрушка Короля, навис над ним черной громадой. Он поднял голову и яростно прокричал проклятье, терзаемый ненавистью и тоской, но голос его потонул в грохоте грома, словно указывая Тиерну его место. В самом деле, кто он? Всего лишь маленький человечек. Ничтожный человечек, которого жернова истории перемелют в пыль и не заметят того.

Тиерн в бессильной злобе сжал кулаки; он не хотел быть песчинкой! И служение Господину ему было противно и невыносимо.

– Глупец, – прошептал Тиерн, а по щекам его сбегали первые дождевые капли – не слезы! – Ты глуп, если думаешь, что все вокруг предавали тебя оттого, что были бесчестны или оттого, что в сердцах их был страх! Это в твоем сердце страх; ты жалок!

Вино Власти, испитое Тиерном, не обратило его в веру Господина, как тот на это рассчитывал. Испив его, Тиерн уверовал в себя – странная насмешка судьбы! И ему невыносимо было называть Господином другого, и сердце его разрывалось от звука часового механизма, запущенного где-то в замке.

«И когда все тайники будут раскрыты, и все рычаги повернуты, не останется больше тайн, и слишком много людей будет нести в себе знание о Короле Истинном, тем самым готовя его пришествие. Мунивер падет; её стены и площади поглотит бездна, и восстанет Мертвый Город, Сердце Эшебии. И поклонятся тому Королю, что будет сидеть на троне в этом городе!»

Тиерн плакал; что они теперь с Тийной? Ничто. И он сам приложил к тому руку.

Плохо он усвоил науку Ордена. Забыл о недосказанном слове, которое может привести к гибели и падению.