КИНФ, БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ПЕРВАЯ: ПЛЕЯДА ЭШЕБИИ
Шрифт:
Но и его слово было еще не сказано.
– Король все равно падет, – прошептал он, словно в бреду. – Не будет мертвого Города с Королевской Тюрьмой и выставленными напоказ мертвецами! И башни его не разломают мостовых Мунивер! Нет… Я сохраню ту тайну, которой тебе не достает – я знаю, где твои реликвии! И я сам раздобуду их!
Так обещал Тиерн, прекрасно понимая, что ничего исправит уж не сможет, и что все то, чему он так противится, все равно произойдет, рано или поздно, да уже произошло.
Но надежда умирает последней.
====== 1. ПОСЛЕСЛОВИЕ. ======
Ветреным и слякотным весенним
Это была странная пара; молодой красивый юноша с неземными, светящимися глазами – в его зрачках словно бы таились фосфорические камни, и когда он смотрел в тень, они разгорались своим мистическим зеленовато-голубым светом, – в зеленом неприметном наряде, – и женщина, старше своего спутника, хороша собой и неуместно нарядна. Поверх её алого платья был надет плащ из тонкой белой кожи, искусно и тонко выделанной, с тиснеными узорами на плечах и груди, а на черных волосах, отливающих красным, лежал венок из прекрасных пахучих лесных трав.
Правда, холод и непогода немного попортили её красоту, и сразу было видно, что она не привыкла к пешим походам, да и непогода прежде не касалась её изнеженной белой кожи – ну, может, касалась, да только красавица успела позабыть о том и отвыкнуть от тягот походной жизни, и ей было трудно идти по мокрой каменистой земле против обжигающего холодного ветра, сыплющего ей на голову и кидающего в лицо колючую снежную крупу. Дождь намочил её прекрасные волосы, и они липли к мокрым щекам, нос покраснел, и она смешно им шмыгала. Капли стекали с её лба и капали с ресниц, бесцеремонно стирали остатки нежной жемчужной пудры с её кожи, и казалось, что женщина плачет перламутровыми слезами.
Но она не плакала; напротив – она шла все быстрее и быстрее, с нетерпением, всматриваясь в очертания берега озера, покрытого первой нежной весенней травой высоко подняв голову, и глаза её горели. Она торопилась поскорее закончить свой путь, но не холод был тому виной!
Сильфы умели ходить лесами так, что даже Зеленый Барон не учуял их тайного присутствия в своих землях, а они и не поняли, что кто-то может им помешать и что здесь держат оборону против всего света, и они беспрепятственно дошли до Долины Великой Жабы.
В Долине, объятой испарениями, поднимающимися с горячего озера, было тепло. Весна всегда наступала здесь раньше, чем в каком-либо еще месте, и трава зеленела сильнее и сочнее, цветы, белые, мелкие, как снежинки, пахучие до головокружения, в изобилии покрывали берега, а туманы по утрам были молочно-белы и теплы, и густы так, что растворяли в своей пелене огромную статую из гранита, изображающую губастую шершавую жабу с монетой во рту, которую выбили сотни лет назад неизвестные мастера посередине острова на озере, и её красные глаза превращались в две кроваво-красных звезды, горящих в меловой мути.
Но с появлением этой пары весна словно отступили, отпрянула, дав место зимней стуже, которая тотчас превратила нежный туман в холодный дождь, и накрыла снеговой кашей поселки сцеллов, расположенные по берегу озера, вблизи от горячих ключей.
– Нам осталось идти недолго. Гробница Феникса там, на острове, у подножия Великой Жабы, – произнесла
Свое небольшое войско эти двое сочли нужным оставить у самого первого поселка, расположенного у границы Паондлогов и Долины Жабы – так пожелала женщина. Она оставила бы там и своего путника, но некая клятва не давала ей распоряжаться им, как и прочими, словно он был безмолвным рабом, и она предоставила ему самому выбирать, пойдет ли он дальше.
Он пошел.
Паром выглядел так, словно его отстроили недавно – и притом превратили в некое подобие крепости. Крепкими добротными стенами была обнесена та часть берега, к которой причаливали лодки и большой плот, на котором мог переправиться небольшой караван – за озером, по слухам, располагался довольно большой рудник с золотом, и сцеллы будто бы его разрабатывали, да только наверняка этого не знал никто, а сами сцеллы по этому поводу хранили молчание. Может, для того они и выстроили такую крепость, подумалось женщине, чтобы обезопасить тех, кто возвращался с этого рудника домой?
Женщина осмотрела каменные стены, над которыми бился зеленый флаг, и покачала головой. Нет, дело не в золоте. Даже если некто, чей флаг сейчас развевался над её головой, и охраняет рудокопов, то сам флаг вывесили здесь именно для того, чтобы знали все, кто их охраняет… а значит, и охранять есть от кого.
– Снова война, – произнесла она словно для себя самой. – Снова.
– Мы зря оставили своих людей, – с досадой произнес её спутник, рассматривая крепость. – Мы не сможем пройти к лодкам, если они нас не пустят – а мне сдается, что нас не пустят, ведь не для того же они выстроили это укрепление чтобы тут проходил всякий, который пожелает. А с людьми у нас был бы шанс по меньшей мере обсудить это.
– И с людьми у нас не было никакого шанса, – отрезала женщина. – Для Сильфа ты достаточно воинственен, но не настолько, чтобы устрашить защитников. Я чувствую их силу – их древнюю силу, которую в их жилы влила магия, а не природа. Ты прав – с ними возможно только говорить.
Она решительно направилась к воротам и постучала в медную табличку молотком. Дозорный наверху выглянул из башни и снова скрылся; тишина.
Некоторое время спусти открылись ворота; никто не стал спрашивать, кто они такие и куда идут, а просто впустили. Их словно ждали; и женщина с удивлением отметила, что никто из встречающих – с почетом и уважением, – не смотрит ей в глаза.
– Кто вы? – резко спросила женщина. – И что делаете здесь? Насколько я помню, это место принадлежит всем – так отчего же вы огородили его стенами, словно оно ваше собственное?
Высокий сцелл с причудливой татуировкой на щеке – какое-то переплетение зеленых ветвей и устроившийся в них белый голубь, – видно, главный, поклонился ей еще раз.
– Госпожа, – произнес он, все так же не поднимая глаз. – Позволь все объяснить. Мы – добровольные слуги господина Феникса. Он позвал, и мы пошли за ним; мы сторожим его гробницу, никому не позволяя осквернить её и служим нашему господину так, как он того пожелает. Он предупредил нас о твоем приходе, и мы ожидали тебя.