КИНФ БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ВТОРАЯ. СОЗВЕЗДИЕ ПАКЕФИДЫ
Шрифт:
Ультур сощурил свои глаза, полные ненависти.
– Я буду спорить до конца, – прошипел он, – потому что ты еще не расчетчик! И, возможно, не станешь им никогда!
Черный усмехнулся. Он был на все сто уверен в том, что я говорю, и в его безупречной смелой душе и сомнения не возникало в правоте моих слов.
Это видел и Ур.
– Тогда – добро пожаловать в мой мир, – с улыбкой произнес Ур. – Идемте, я покажу вам все.
Парящие Пруды располагались в тени, которую бросала стена скал на восточную часть города. Казалось, великая каменная чаша раскололась
Там же, в тени скал, на берегах этих трещин, были останки города, сохранившиеся прилично; в самом темном углу, немного покосившись, стоял на вздыбленной плите домик. Плита когда-то треснула ровно пополам, и казалось, это дом своей тяжестью заставил её накрениться и переломиться, словно плитка шоколада.
Дом отчего-то показался мне обитаемым. Может, оттого, что он не был засыпан, занесен, как прочие, многовековой пылью и пеплом, а может, по какой иной причине.
Но не один я так подумал.
Ур, словно огромный кот, почти пригибаясь к земле, чертя в пыли на мостовой своей блестящей черной косой полосу, перебежками, скрываясь в тени, подобрался ближе и осторожно заглянул в окно.
====== 2. ПУТЬ ДОМОЙ. СЫВОРОТКА УРА. ======
Несомненно, он думал, что кто-то там побывал, и не один раз…
Но на сей раз там никого не оказалось.
Зато возле дома, на выскобленных добела веками плитах, Ур обнаружил какие-то странные рубчатые следы, оставленные будто бы полозьями неких санок, или гусеницами (хотя откуда здесь взяться гусеничной машине?!) или чем-то похожим…
– Ты плохо стерег свою святыню, Ультур, – произнес Ур, думая о чем-то своем, – тут были люди, и не похоже, чтобы твои верные трупоеды поймали их. Здесь нет ни следа крови – а по всему видно, что они ушли отсюда недавно.
Оглядевшись по сторонам, Ур словно бы нехотя вернулся к нам.
– Нам нужно закончить все скорее, – произнес он, оглядывая подозрительно скалы. – Мало того, что за нами отправится погоня из сикрингов (надо ли напоминать, что они бегают весьма прытко?), так еще и местных нам не хватало…
Ультура вместе с его шестом уставшие изрядно Черный и Ур без церемоний скинули прямо на треснувшую мощеную мостовую.
– Тут мы как следует отмоемся перед инъекцией, – Ур указал на свое плечо. Сыворотка, которую наннеры к тому времени собрали – я так понял, что и доза отмерялась максимально точно, – сияла в плече Ура, как драгоценный изумруд. – Этого тоже надо окунуть, хотя меня и гложет желание посмотреть, как глисты его обмотают с ног до головы…
Желтого Удава Ультура без лишних реверансов опустили в источник как есть, связанного, вместе с его палкой, и он отплевывался от брызг из лопающихся у его лица пузырей.
Все наши вещи, до последней тряпки, полетели в разлом. Ур, ничуть не жалея ни бархата, ни меха, и мешал все это палкой, как в огромном котле. Мою книгу подвесили
Вслед за одеждой мы сами осторожно спустились в этот серный, остро пахнущий суп. Горячая едкая вода обожгла, заставила огнем гореть расчесы и укусы, которых оказалось предостаточно. Черный попытался было расчесать волосы, но попытка не увенчалась успехом, и он безжалостно обрубил их Айясой. Ободранные, исцарапанные, голые, яростно терзающие свои потерявшие всякий цвет и вид тряпки, мы являли собой жалкое зрелище.
Как следует пошоркав, мы разложили свои вещи прямо на каменных плитах, чтобы вода с них стекла. От ядовитой воды одежда стала похожа на те самые жуткие тряпки, в которые с ног до головы заматываются сикринги, и лишь украшения из серебра и алмазов сверкали своей первозданной чистотой.
На воздухе было холодно так, что зуб на зуб не попадал, и мы с Черным снова забились в теплую вонючую воду. Свою верную Айясу он положил рядом с собою, умостив кое-как на выступающих из воды камнях. Желтая вода смыла с лезвия нечистую кровь, и Черный щурился от едких испарений, разглядывая белый налет, наляпанный пятнам на блестящей стали.
Ур вычистился первый.
Он даже косу свою (в отличие от Черного) прочесал и заплел заново. Незаметно, вкрадчиво, он и вид свой поменял, нацепив гладкую маску. В мыслях его проскользнуло запоздалое раскаяние – надо было сделать это раньше, думал он, чтобы не вспугнуть… не ушли бы…
Кое-как натянув мокрые шорты, он выбрался из своей расселины, но у самого края попятился назад, согнувшись в три погибели, потому что в лицо ему смотрел весьма внушительный клинок.
– Так-так! Кто это у нас тут? Что за рыбки завелись в наших прудах?
Огромный бородатый дядька в черной кожаной одежде, опершись на колено, склоняясь над расселиной, с интересом рассматривал нас, голых и беспомощных (на его взгляд), и на губах его играла недобрая усмешка.
– Вот так раз, – произнес Ур, – разбойники.
Но, судя по го голосу, это не было для него неожиданностью.
По выражению его глаз, неотступно следящих за усмехающимся разбойником, по его спокойству, по вкрадчивости движений – Ур отступал вглубь своей расселины, и могло показаться, что он растерян, и даже напуган, – я понял: этих людей он почуял еще тогда, когда мы только подошли к этому месту.
Он чуял их, когда осматривал дом; он видел их, притаившихся в густой тени, между вздыбившихся плит. Он знал, что они не притронутся к нам, покуда мы не отмоемся от спор паразитов, и разложил наши одежды – попорченные, но сверкающие алмазами на ярком солнце, – как приманку, и на видном месте оставил оружие – мой и свой мечи...
В видениях его промелькнули эти странные рубцы на мостовой, оставленные неведомым транспортным средством – так вот что ему нужно было от них! Он рассчитывал отнять у них их транспорт, и подманивал их, ловил их на нас, как на живца.