Кинг Конг

Эдгар УОЛЛЕС, Мериан КУПЕР, Делос ЛОВЕЛАС

Кинг Конг

Приключенческий роман

Перевод с английского Любавин Г.
– 1993 г.

Глава первая

В сгущавшихся сумерках и на фоне искрящейся снежной сетки "Вандара" по внешнему виду тянула не больше чем на старое грузовое судно. Только опытный глаз мог узнать в этой посудине, резво рассекавшей волны, одну из тех, на которых пускаются в самые рискованные предприятия.

К радости для команды судна, пристань Хобокена была изрядно забита. Смешавшись с другими посудинами со скромными и неясными очертаниями, "Вандара" словно растворилась в небытии. У этой пристани не встречались огромные лайнеры, те высились, словно небоскребы, на манхэттенском берегу.

Команда корабля знала, что в чреве "Вандары" бьется двигатель, способный гнать старую посудину со скоростью до четырнадцати узлов. Резвость судна приводила в недоумение многих видавших виды моряков. Но были и такие, которые, глядя на ветхие борта "Вандары", язвительно бормотали: "Господи! И это они называют морским судном!"

Примерно то же сказал Вестон, протягивая водителю такси плату за проезд. Глядя на судно, он вдруг засомневался, к той ли пристани приехал, однако замешательство не помешало ему потребовать от "этого пирата на колесах" положенные пятнадцать центов сдачи.

Сунув мелочь в карман, он вылез из такси со всем благородством, на которое только способен толстяк пятидесяти лет. Тотчас из-за угла магазина высунул свой красный нос старый часовщик.

Вестон окликнул его:

– Привет, кэп! Это не тот корабль, который отправляется на съемку фильма?

Красный нос шмыгнул, в глазах старика застыла подозрительность. Только убедившись, что Вестон не представляет для него никакой опасности, часовщик вынырнул на освещенное пятно снега.

– Вы что, один из тех, кто собрался в это сумасшедшее плаванье? неожиданно выпалил он.

– Сумасшедшее?
– озираясь, переспросил Вестон, в его собственные мозги уже начинали закрадываться какие-то сомнения.
– Что же в нем сумасшедшего?

– Возьмите хотя бы парня, который все это возглавляет.

– Денхам?

– Точно! Он хочет снимать львов, а их вряд ли можно попросить улыбнуться.

Вестон ухмыльнулся. Слова старика были не так далеки от его собственной оценки затеи удалого нанимателя "Вандары".

– Хозяин, действительно, не простой орешек, - согласился он.
– Но почему ты считаешь все предприятие сумасшедшим?

– Да потому, что так оно и есть.

Часовщик выдвинулся дальше из тени, служившей ему укрытием, чтобы продолжить спор.

– Каждый докер и мало-мальски умный человек скажет вам, что это безумие. Возьмите хотя бы груз, которым набито судно! Трюм забит всякой всячиной, я видел это своими глазами. А команда! Она по крайней мере в три раза больше, чем требуется. Зачем это ему понадобилась такая большая команда!

Он сделал паузу, но лишь для того, чтобы перевести дух. По всей видимости, у него было наготове бесконечное количество обвинений в адрес всего, что связано с "Вандарой". Но прежде чем старик открыл рот, чтобы продолжить свои излияния, его остановил молодой и повелительный голос.

– Эй там! Что вам надо?

Вестон посмотрел на низкую палубу корабля. Свет, струящийся из каюты, позволял хорошо рассмотреть обладателя молодого голоса.

Судя по описаниям, полученным ранее, перед Вестоном был помощник капитана "Вандары", Дрискол с его безрассудными глазами и волевым ртом. Красивый парень, знакомству с ним была бы рада любая женщина.

– Ну так что вы хотите?
– более приветливо переспросил Дрискол.

– Я хотел бы подняться на палубу, мистер Дрискол, - ответил Вестон, немного повеселев, так как ему понравился помощник капитана, хотя опыт подсказывал противиться своей способности симпатизировать первому встречному. Он начал осторожно подниматься по мокрому, скользкому трапу.

– О, вы, должно быть, Вестон?

– Вы правы.
– Вестон был польщен.
– Вестон, из среды театральных агентов, увы, - добавил он, сразу изрядно запыхавшись - моя одышка не позволяет мне действовать с особенной прытью.

– Поднимайтесь! Поднимайтесь!
– подбодрил Дрискол.
– Денхам будет рад вас видеть. Вы нашли девушку?

Радость Вестона улетучилась. Его лицо перекосилось, и не ответив, он последовал за Дрисколом по корме а затем вверх по лестнице к освещенной каюте.

Низкая, несколько вытянутая каюта была меблирована в спартанском духе, что говорило об отсутствии здесь женских рук. Оживляло каюту лишь зеркало на одной из стен да вешалка с одеждой на другой. Кроме того, в каюте было четыре стула, длинный широкий стол приглашал к изучению развернутых на нем карт. На столе стояла открытая коробка, наполненная какими-то черными рифлеными шарами, крупнее, чем апельсин, но поменьше грейпфрута. На полу возле стола у одного из мужчин, находящихся в каюте, стояла прекрасно отполированная стеклянная плевательница.

Мужчина был среднего роста, худощавый. Его мощные челюсти под пышными усами пережевывали порцию жевательного табака. На нем были рубашка и жилет, хотя голову венчала фуражка. Вестон шагнул в сторону, чтобы увидеть центр каюты и другого человека.

Второй, выхоленный мужчина лет 35, был одет в морскую форму полностью. Вы могли бы увидеть похожего моряка на палубе любого судна, но едва ли еще где-нибудь можно было бы встретить такую волю и неукротимость, которая чувствовалась в этом человеке. Светло-коричневые глаза, сияющие неугасимой жаждой приключений, устремились на вошедшего, раздался нетерпеливый голос:

– Вестон! Я уже хотел было звонить вам.

– Если бы я только знал, что заставлю ждать, - ответил Вестон, потупив глаза на носки своих мокрых ботинок.

– Познакомьтесь со шкипером, капитаном Энглехорном, - сказал Денхам.

Человек в капитанской фуражке, сплюнул в плевательницу, протянул грубую широкую ладонь. Пожав Вестону руку, он отодвинул коробку с железными шарами, чтобы дать тому возможность сесть к столу.

– А с Джеком вы, кажется, уже познакомились, - добавил Денхам, и после того, как Вестон, улыбнувшись, кивнул Дрисколу, он продолжил.
– Хорошо! Теперь вы знакомы с людьми, подобных которым вы не встретите на Бродвее. Оба они были со мной в двух последних рейсах, и вот, что я вам скажу, если бы хоть один из них не согласился пойти в этот рейс, я бы не раз подумал прежде, чем пуститься в путь.