Шрифт:
Глава 1
Было время, когда в Чикаго всем преступным миром заправлял Большой Билл, когда для бандитов не существовало преград и когда банковские сейфы вскрывались, словно детские копилки. Для гангстеров это был золотой век. Но постепенно им стало в этом городе тесновато, и в один из дней 1929 года в чикагском кафе встретились два главаря для деловых переговоров. Их встреча и послужила толчком к поразительным событиям, развернувшимся на улицах Лондона.
Описание их следует начать с истории молодой англичанки, ищущей работу. Она решила откликнуться
Девушку звали Лесли Рейнджер. Природа с избытком наградила ее. Гибкая, стройная, с маленькими изящными ножками и с гордо посаженной головой, она была выше среднего роста. Один из клерков конторы «Кларк и Джиббс» называл ее моделью для рекламы купальных костюмов — немного грубовато, но вовсе не так уж далеко от истины. Лицо ее, правда, нельзя было назвать красивым в привычном смысле. Серые глаза, немного раскосые, алый рот, чуть крупноватый. В глазах отблески незаурядного ума.
Девушка решительно позвонила, и дверь открыл ливрейный лакей. Держался он почтительно, но в глазах затаилось недовольство, так как множество претенденток в тот день наведывались по объявлению мистера Декадона о найме.
— Вы по поводу места, мисс? — учтиво спросил он.
— Да.
На лице лакея появилось сомнение.
— Сегодня здесь было так много молодых леди…
— Значит, место уже занято?
— О нет, мисс, — поспешил ответить он, — проходите, пожалуйста.
Ее провели в большую холодную комнату, скорее напоминавшую приемную у врача в Уэст-Энде. Лакей вернулся через пять минут и открыл дверь.
— Сюда, мисс.
Девушка оказалась в библиотеке. Вдоль всех стен тянулись шкафы с книгами, и один из столов был завален новыми томами еще в бумажных обертках. Сухопарый пожилой джентльмен восседал за огромным письменным столом. Не потрудившись встать, он неприязненно глянул поверх очков.
— Садитесь. Как вас зовут?
— Лесли Рейнджер.
— Дочь отставного полковника индийской армии или что-то в равной степени аристократическое?
— Дочь служащего, который всю жизнь тяжело трудился, чтобы обеспечить жене и дочери приличную жизнь.
Лесли заметила, как оживились глаза старика.
— С последнего места ушли потому, что рабочий день оказался слишком продолжительным для вас?
— С последнего места ушла потому, что управляющий надумал флиртовать со мной, а он последний мужчина в мире, с кем бы я хотела флиртовать.
— И стенографируете вы, конечно, с немыслимой скоростью, а печатаете так, что вам нет равных? Вон машинка, — старик показал костлявым указательным пальцем. — Садитесь и печатайте. Я буду диктовать. Бумага на столе… Меня бояться не надо.
— Я и не боюсь вас.
— И нервничать не надо, — упрямо буркнул старик.
— Я и не нервничаю, — улыбнулась Лесли.
Она заправила в машинку чистый лист бумаги, перевела каретку и посмотрела на старика. Он стал диктовать, диктовать очень быстро, и клавиши застучали под ее пальцами.
— Вы диктуете слишком быстро для
— Конечно. Ладно, идите сюда.
Он повелительно указал на стул по другую сторону стола.
— Какое жалованье хотели бы?
— Пять фунтов в неделю.
— Я никому в жизни не платил больше трех — вам буду платить четыре.
Лесли Рейнджер поднялась и взяла сумочку.
— Сожалею, что побеспокоила.
— Четыре и десять шиллингов… Ладно, пять. Какие языки знаете?
— Говорю по-французски и свободно владею немецким, но я не лингвист.
Старик надул губы и стал выглядеть отталкивающе.
— Пять фунтов — это целая куча денег.
— Французский и немецкий — это тоже немало.
— Ни о чем больше спросить не хотите?
Девушка покачала головой.
— Ничего о своей службе?
— Ничего. Я понимаю так, что жить здесь вы меня не заставляете.
— Вы не хотите знать, когда приходить и уходить? Вы меня разочаровываете. Если бы спросили, я велел бы вам отправляться ко всем чертям! Итак, вы приняты. Я покажу ваш кабинет.
Он встал, прошел в другой конец огромной комнаты и открыл дверь. Они попали в маленький кабинет, очень уютно обставленный, с большим ореховым письменным столом. Рядом с ним на подставке стояла пишущая машинка, в углу — большой сейф.
— Приступите завтра в десять утра. Ваша работа — никому не позволять дозваниваться до меня, не беспокоить дурацкими расспросами, быстро отправлять письма и ничего не рассказывать племяннику о моих делах.
Старик нетерпеливо махнул рукой, показывая, что разговор окончен. Лесли вышла и была уже в приемной, когда он вернул ее.
— Молодой человек у вас есть — жених или еще как?
Она покачала головой.
— Это необходимо?
— Крайне нежелательно, — буркнул мистер Декадон.
Вот так судьба Лесли была решена, и вскоре девушку ожидали серьезные испытания. Хотя ее вмешательство, пусть и невольное, в немалой степени повлияло на благоприятный исход событий.
На следующее утро Лесли пришлось столкнуться с тем самым племянником, о котором предупреждал старый Декадон. Мистер Эдвин Теннер оказался совершенно безобидным, очень любезным человеком. Тридцать пять лет, широкий лоб, приятное чисто выбритое лицо и в глазах за очками с золотым ободком искорки смеха.
Мистер Теннер зашел в кабинет Лесли вскоре после ее прихода.
— Хочу представиться, мисс Рейнджер. Я племянник мистера Декадона.
Девушка с удивлением отметила, что он говорит с американским акцентом, и Теннер, словно прочитав ее мысли, добавил:
— Я американец. Моя мать — сестра мистера Декадона. Полагаю, он предупредил вас держать все дела от меня в секрете. Дядя всегда так делает. Но вы ведь прекрасно понимаете, то нет таких сведений, которые можно долго утаивать, так что не воспринимайте это очень серьезно… Не думаю, что я вам понадоблюсь, но если надо, просто наберите шестерку — это мой домашний телефон. Мои комнаты на верхнем этаже. Кстати, в ваши обязанности входит каждую субботу по утрам взимать плату, которую дядя назначил за пользование своим чудесным домом… Да, он не филантроп, но в нем есть много привлекательного.