Кинг

Дэвис Шантель

Он заговорил первым:

— Что ты хотела сделать с ножом, Иден? — Его указательный палец водил по краю бокала, пока он наблюдал за мной с бесстрастным выражением лица, ожидая ответа.

Я не стану отвечать ему. Я отрицательно покачала головой. Подошла к столу и взяла бутылку коричневого ликера, из которой он налил себе выпить. Все это время он не сводил с меня глаз, не говоря ни слова, пока я не поднесла бутылку к губам. Кинг нахмурился.

— Что ты делаешь? — спросил он, протягивая руку и выхватывая бутылку из моих рук, прежде

чем я успела проглотить хоть каплю.

— Мне нужно выпить, черт возьми, — сказала я, но не стала пытаться вернуть бутылку назад. Его глаза сузились до щелок.

— О, правда?

Он взял сигарету, которая тлела в пепельнице рядом с его рукой. Поднесся ее к губам и глубоко затянувшись, он поднял свой бокал и выдохнул белый дым. Он плыл вокруг него, как облако. Кинг сделал глоток из своего бокала и поставил его на стол. Он смотрел, как тонкие линии коричневой жидкости стекают по стенкам бокала и обратно на дно, затем еще раз затянулся сигаретой. Я наблюдала за ним, ожидая, что будет дальше.

Парень молчал. Склонил голову набок. Он изучал меня, как будто пытался увидеть насквозь, понять, способна ли я сделать то, о чем думала, когда брала в руки тот нож. Когда он опустил глаза, его взгляд прошелся по всему моему телу, затем вернулся к моим глазам.

— Иди сюда, Иден. — Его тон был охрипшим, но мрачным. От этого мои соски превратились в твердые камешки, которые натягивали рубашку.

Я взглянула на дверь. Мама и Джеймс все еще были дома, как и его деловые партнеры по работе.

— Все хорошо, — ободряюще помахал он мне двумя толстыми пальцами, затушив сигарету прямо об обеденный стол из коллекции Wood of Arditi. Этот стол был маминой гордостью и радостью. В первый раз, когда она поймала отца Кинга на измене, мама обвинила его в покупке этого стола. Также непременно упоминала, что он стоит почти двадцать тысяч долларов. Офигеть, да? Она потратила двадцать тысяч долларов на гребаный стол, но не может дать мне пять тысяч, чтобы чтобы покрыть мою учебу. Предположительно, они с Джеймсом сейчас не могли позволить себе других расходов.

Мамочка наверняка заметит повреждения смолы. Я хихикнула.

Не заботясь в данный момент о том, поймают нас или нет, я подошла к нему. Он раздвинул ноги для моего комфорта. И притянул меня к себе. Его руки легли мне на бедра.

— Поцелуй меня, Иден. — приказал он.

Было противно целовать его после того, как он покурил, но я все равно это сделала. Мне всегда было трудно отказать Кингу. Я наклонилась и прижалась к его губам. Он поцеловал меня в ответ, сначала медленно и нежно. Потом он перешел на более высокий уровень. Кинг провел языком по линии моих губ, уговаривая приоткрыть их, и когда я это сделала, он проник в мой рот. Это был небрежный, мерзкий поцелуй, чисто язык и губы. Он притянул мои руки к себе, чтобы я обняла его за шею. Я потерялась в нем. Он заставил меня забыть о своем гневе. Я чувствовала себя невесомой, как пушинка. Мой клитор пульсировал, трусики

намокли и прилипли к мокрой киске.

Я застонала ему в рот. Боже, мне нравится его целовать. Я попыталась забраться к нему на колени. Он отстранился.

— Пожалуйста, я хочу почувствовать тебя, — заныла я. В тот момент я бы рискнула всем, просто чтобы оседлать его член. Его рука резко поднялась и схватила меня за подбородок.

— Что на тебе, Иден?

Он не повышал голоса, но его унизительный тон заставил туман, в который меня погрузили его поцелуи, рассеется.

— Одежда? — ответила я, сбитая с толку.

Он просунул руку между нами, взял мой твердый сосок двумя пальцами и сжал до боли. Я зашипела и отдернула его руку. Волосы встали дыбом.

Он напрягся и сжал челюсть. Губы превратились в тонкую линию, и хватка на моем лице усилилась.

— Это не одежда. Я вижу твои чертовы сиськи через эту тонкую футболку, а где твой лифчик? Для кого ты так вырядилась?

Я опустила взгляд на себя.

— Прости? — На мне была белая футболка и спортивные шорты — то в чем обычно ходила по дому. Он должно быть, шутил.

Я попыталась вырваться, но он притянул меня к себе на колени, поймав в ловушку. Его руки, словно тиски, обхватили меня за талию.

— Отпусти меня. — прошипела на него сквозь стиснутые зубы.

— Непременно, если ты переоденешься.

— Нет. Не посмею. Я не ребенок, и ты должен перестать общаться со мной как с ребенком.

— Они говорят о тебе, — сказал он.

— Кто? — спросила я, выгнув бровь.

— Мой отец с его гостями. Они говорят о том, что твоя задница и сиськи всегда на виду. А еще, как сильно и в каких позах тебя бы трахнули. Ты знаешь, что я чувствую, когда мне приходится слушать это, когда не могу ничего сказать? — Я уставилась на него. Не могла поверить, что он думает, будто меня это волнует.

— О, так ты хочешь сказать, что… какие-то старики обсуждают возможный трах с женщиной вдвое моложе себя. Это так необычно. — Я закатила глаза и отмахнулась от него. — Ничто из того, что ты сказал, не означает, что я позволю им прикасаться ко мне или что я должна переодеться.

— То есть хочешь, чтобы они смотрели, не так ли? Ты жаждешь внимания, как избалованный ребенок. — Он обвинил меня, а затем, чтобы ранить сильнее, сказал:

— Ребенок, одетая как шлюха.

У меня отвисла челюсть. Его задница сошла с ума.

— Перестань вести себя как мой гребаный папаша, Кинг. Ты не он. На самом деле, ты для меня никто, так что иди на хуй. — сказала я, чисто со злости.

— Иден, — он произнес мое имя ровным тоном, предупреждая, что я зашла слишком далеко. Мне было все равно. Моя мама только что сказала, что не будет платить за мой переезд в Джорджию, чтобы поступить в школу Спеллмана, как она обещала. Он понял, что что-то не так. Но вместо того, чтобы спросить, чем может помочь, он хотел поругаться из-за моей одежды. Он сводил меня с ума.