Кинг
Шрифт:
Мои пальцы касаются моего скользкого бугорка, и я задыхаюсь. «Время для чего?»
Кинг протягивает руку, теперь уже обеими руками перекатывая мои соски между пальцами. «Пора мне поиграть с этими великолепными сиськами, потому что через час нам нужно быть на пляже».
«Час?» Так трудно сосредоточиться на этом разговоре, пока я продолжаю играть со своим клитором, приближаясь все ближе к краю. «Что будет через час?»
Кинг убирает руки с моей груди и снова нависает надо мной. «Через час», —
Мои пальцы замерают, когда я смотрю на него. «Что?»
Он дарит мне ту улыбку, которую я так люблю, ту, которая говорит, что он гордится собой.
«Наши клятвы?» — спрашиваю я.
«Мы делаем это так, как должны были сделать в первый раз».
«На пляже?» Мои глаза наполняются слезами.
«На пляже». Он наклоняется, прижимаясь своими губами к моим в глубоком поцелуе.
Это моя мечта. Свадьба, о которой я всегда мечтала.
«Откуда ты знаешь?» — спрашиваю я, его бедра все еще покачиваются.
Кинг ухмыляется: «В прошлый раз, когда Вэл была…»
Трудно вспомнить, как его рука скользнула вниз, чтобы заменить мою неподвижную руку, и начала ласкать мой клитор.
«Ты подслушивал?»
Его надсадный смех звучит натянуто. «Детка, ты такая громкая, когда пьяная».
Я щипаю его за бок, но он платит мне тем, что щипает мой клитор.
«Так что, — задыхаюсь я, — ты просто воссоздаешь свадьбу моей мечты? Вот так просто?»
«Вот так», — он опускает губы, касаясь ими моих. «За исключением того, что это наше новое начало, и мы произносим наши клятвы на рассвете».
Любовь окутывает мое сердце.
Он услышал, как я пьяно рассказывала о свадьбе на закате, и сделал ее намного лучше.
Он сделал это реальностью.
«Я люблю тебя», — говорю я ему.
«Я тоже тебя люблю. А теперь будь хорошей женушкой и кончи на этот член».
Когда он прижимает свои губы к моим, прикасаясь ко мне правильным образом, я делаю в точности так, как велит Мой Король.
ЭПИЛОГ ВТОРОЙ
Кинг
Я прижимаю телефон к уху, слушая, как Неро вечно говорит о своей глупой собаке. Как будто эта маленькая дворняжка когда-нибудь будет впечатляющей по сравнению с Дюком.
«Я тебе постоянно говорю», — я закатываю глаза, — «отведи этого мелкого засранца на курсы дрессировки».
«Он не какой-нибудь засранец», — огрызается Неро, заставляя меня смеяться.
«Один большой черный кофе и большой латте с кокосовым медом», — кричит с другого конца стойки парень в подтяжках.
Я прижимаю телефон плечом к уху и беру напитки. Тонкий картонный чехол делает чашки теплыми, но не слишком горячими для переноски. И, учитывая холодный октябрьский воздух, это будет здорово.
«Значит, ты уже в пути?» — прежнее раздражение Неро прошло, когда он услышал, что я держу в руке его латте.
«Да». Я обещал принести ему кофе в офис, поскольку мы собирались обсудить последнее появление Ганса.
Я толкаю дверь локтем. «Буду через пятнадцать минут».
Неро начинает говорить о чем-то другом, но я его не слышу. Потому что передо мной на тротуаре, готовый войти в кофейню, из которой я только что вышел, стоит мэр.
И его брат.
Они оба были поражены, увидев меня.
Но они не должны быть. Потому что он может быть мэром, но это мой город. И я дал Кристоферу Дентону единственное предупреждение, которое он когда-либо получит.
Не сводя глаз с младшего брата, я оборвал Неро. «Извини, но мне придется задержаться».
«Что? Ты уже выпил мой латте, придурок».
«Кое-что буквально только что произошло».
Оба мужчины поворачиваются и спешат к машине мэра, припаркованной на улице.
Я смотрю, как они уезжают, позволяя им насладиться кратковременным чувством победы.
* * *
«Нам нужно прекратить встречаться подобным образом».
Услышав мои слова, Кристофер вскидывает голову, его руки все еще покрыты мылом.
Он видит мое отражение в туалете на остановке на шоссе Висконсин. Тусклое освещение не скрывает мою личность, потому что я близко.
Очень близко.
Прежде чем он успевает попытаться убежать, я нажимаю ему на спину, заставляя его двигаться вперед и прижимая его бедра к керамическому краю раковины. И в то же время моя правая рука взмахивает, как будто я собираюсь обнять его.
Но лезвие в моей руке сначала ударяет его в грудь, острие входит между ребрами и пронзает прямо в сердце.
Мужчина, который прикоснулся к моей жене, открывает рот, но ничего не говорит.
«Я же говорил тебе, что случится, если я снова тебя увижу». Он все еще достаточно жив, чтобы увидеть, как я поднимаю другую руку.
Настолько глубоко, что первой на землю упадет твоя голова.
И тогда я делаю то, что обещал. Я рассекаю его горло заостренной сталью, прорезая позвоночник.
Так вот, когда я отхожу, она падает в прогибе назад. Его голова касается грязного кафельного пола раньше, чем туловище.