«Кино» с самого начала и до самого конца
Шрифт:
После концерта мы вышли в теплую ночь – было светло, такое милое было время года. Толпа шла на Васильевский остров к станции метро и пела «Twist & Shout» и «Yellow Submarine», подпрыгивала, хохотала. И прохожие не пугались этой сумасшедшей толпы, не шарахались от нее в разные стороны, а только усмехались, с легкой, почти незаметной завистью бормотали: «Во дают ребята…»
Олег уехал на работу, а Цой и Пиня поехали ко мне – слушать Beatles – что же еще можно делать после такого концерта?
– Завтра пойдем? – спросил я у Цоя.
– Конечно.
– Конечно пойдем, – сказал и Пиня.
Мы слушали Beatles часов до четырех, потом включили приемник и стали слушать «Радио-Люксембург». Наконец Цой и Пиня стали клевать носами, и я предложил им раскладушку и кресло-кровать. Оставался еще диван в гостиной, так что места на троих хватало вполне. Я вышел с приемником на балкон выкурить последнюю сигарету перед сном. Солнце уже взошло, внизу люди уже шли на работу, из приемника Дэвид Боуи пел песню «Янг Американз», и я думал, что сегодняшний день будет таким же светлым, как и вчерашний. Ну, дай бог, дай бог.
– Привет, ребята! Что-то обедать сегодня запаздываете, – встретила нас раздатчица столовой, которая находилась рядом с моим домом на проспекте Космонавтов. Работницы этой столовой за лето привыкли к битникам – последнее время мы часто обедали в этом милом местечке.
– Мы завтракать пришли, – пробормотал еще не совсем проснувшийся Цой.
– Не поздновато – завтракать-то?
– А сколько времени?
– Шестой час.
– Нормально. – Цой посмотрел на нас с Пиней.
– Нам – как всегда, – сказал Пиня раздатчице.
Мог бы и не говорить – всей столовой прекрасно были известны наши вкусы и наши финансовые возможности. Все здесь знали, что мы – панки и битники, что я и Цой едем в Крым и экономим деньги, а Пиня просто презирает всякую пищу, кроме домашней, и поэтому ест в столовых одни макароны. Этим летом мы были здесь постоянными клиентами, и девушки на раздаче иногда подкладывали нам малюсенькие кусочки мяса в наши двойные гарниры.
Насытившись, мы попрощались с милыми работницами общепита, выпили по кружке пива в ларьке и поехали в «Юбилейный». Подойдя к Дворцу спорта, мы увидели, что толпа если чем и отличалась от вчерашней, то только большим количеством милицейских фуражек, но не придали этому значения и прошли на свои вчерашние места.
Все было так и не так, как вчера. «Блиц» работал так же круто, и мы кайфовали по-прежнему, но что-то было не так – в публике чувствовалась уже какая-то нарочитость, организованность, это был не стихийный кайф, как вчера, а заранее запланированный, рассчитанный и предусмотренный. По залу уже ходили люди с пачками фотографий Beatles и продавали их по рублю за штуку всем желающим. Были уже небольшие группки в зале со своими лидерами, по команде которых группки начинали скандировать что-то невнятное, были уже какие-то флаги, большие портреты Джона, уже были принесены с собой в большом количестве хозяйственные свечи и спички – зажигать, как вчера, на «Imagine». Короче говоря, вся та естественность и непосредственность поведения, которая имела место на первом концерте, улетучилась без следа. Все шло по точному плану, когда подпевать, когда привставать, группки «танцоров» заранее пробирались к проходам, чтобы начать твистовать задолго до начала нужной песни, – они уже знали порядок номеров, и их возня в проходах была искренним выходом энергии только отчасти, они явно дома готовились к этому, репетировали перед зеркалом и прикидывали, как они будут выглядеть со стороны, когда начнут танцевать в проходах рядов «Юбилейного». Но музыка Beatles все-таки прошибала эту административно-организационную суету, которая просто в крови у нашего народа, – хлебом не корми, дай только создать новую партию, тайное общество, вести протоколы заседаний и копить горы деловых бумаг. К концу концерта вся эта неприятная возня все-таки перестала отвлекать нас, и мы, как вчера, «расторчались».
Выйдя на улицу, мы с Цоем – Пиня где-то затерялся во время концерта – остановились прикурить, пропуская мимо себя толпу, сегодня уже более или менее организованную, направляющуюся к метро, распевавшую битловские песни, как я уже говорил, мы не любили чувствовать себя частью какого бы то ни было сообщества, да и не хотелось растворять в толпе то, что было внутри после концерта, мы предпочитали переживать это наедине с собой и делиться впечатлениями друг с другом в нескольких простых словах.
Толпа шла мимо, распевала, танцевала, несла зажженные свечи и самодельные какие-то флаги с надписями «Джон», Beatles и что-то еще. Она была совершенно мирной, веселой, трезвой и безобидной, шла себе в сторону моста, чтобы там разделиться – кому на метро «Горьковская», кому – на «Василеостровскую». За толпой медленно ехала невесть откуда взявшаяся машина «Жигули» с синей полосой на кузове и белой надписью «Милиция». На крыше автомобиля торчали два динамика-колокольчика. Проехав за идущими битломанами метров пятьдесят, машина сказала строгим мужским голосом:
– Немедленно прекратите петь!
В толпе засмеялись. Улыбнулись и мы с Цоем – больно уж бредовые требования ставил этот автомобиль.
– Немедленно прекратить петь, я сказал! – сказал автомобиль, описывая дугу на правом фланге толпы, заезжая на газон. Петь, разумеется, никто не прекратил – наоборот, заорали еще громче – уж больно смешна была эта ненависть или, может быть, страх перед рок-н-роллом маленькой милицейской машины.
– Приказываю всем разойтись!!! – заорал взбешенный автомобиль.
– Twist & Shout! – заорали в толпе.
– Повторяю – всем немедленно разойтись!
Даже если бы у идущих в толпе и возникло такое желание, разойтись тут было некуда – все вроде бы и так расходились. Шли себе к метро, тут была только одна дорога в эту сторону. Но желание куда-то еще расходиться ни у кого не возникло – с какой, собственно, стати, да и куда? Мы с Цоем стояли у дверей «Юбилейного», смотрели на все это и посмеивались, но посмеивались, правда, недолго.
– Последний раз приказываю – всем разойтись!
– Пошел ты на… – Множество голосов из толпы весело назвали ряд адресов, куда рекомендовали отправиться незваному командиру.
– Выйти из автобуса и начинать работать! Приказываю работать жестко, быстро, точно, как учили!
«Что бы это значило?» – только и успели подумать мы с Цоем, как увидели, что из двух автобусов, затерявшихся на стоянке возле Дворца спорта среди экскурсионных «Икарусов», служебных машин и еще какой-то техники, быстро, как в кино, начали сыпаться на газон люди в голубых рубашках. Одеты они были как обычные милиционеры, но отличались замечательной расторопностью и умением драться, как мы увидели через несколько секунд.