Кинжал всевластия
Шрифт:
Дом Шмелева оказался самым крепким из всех, и забор самый высокий, заново покрашенный, и крыша перекрыта.
Калитка была заперта, и на стук отозвались изнутри рычанием и звоном цепи.
– Открывайте, хозяева! – рявкнул парень с рысьими глазами. – Милиция!
Во дворе стукнула дверь, звякнула цепь, послышался звон стекла, брякнуло покатившееся ведро. В приоткрывшуюся калитку боязливо выглянула растрепанная женщина самого затрапезного вида. Руками она придерживала на груди расстегнутый халат и переступала тапочками,
– Вам кого? – испуганно спросила женщина.
– Шмелев Михаил Иванович здесь проживает? – официальным голосом спросила Ленская.
– Да… то есть…
– Нет его! – послышался твердый голос с другой стороны, от собачьей будки, там другая женщина, постарше, придерживала собаку – огромного свирепого на вид пса непонятной породы. – Нет его дома третьи сутки, пропал и глаз не кажет! Так что ежели он чего натворил, то мы к этому непричастные, знать ничего не знаем и ведать не ведаем!
Тетка являлась точной копией молодой хозяйки, только там, где у той было вяло и рыхло, у пожилой было упрямо и твердо. Ленская тотчас уверилась, что перед нею жена Михаила, та самая Райка, и ее железобетонная мамаша.
Александра Павловна решительным кивком отпустила своего провожатого и, мягко отодвинув Раису, прошла по дорожке к дому. Пес дернулся из рук тетки и угрожающе гавкнул, однако Ленская ничуть не испугалась. Она поглядела на пожилую хозяйку очень внимательно, и та первой отвела глаза.
– В дом проходите, – буркнула она. – Райка, кофту хоть надень, да причешись!
Сама она в отличие от дочери была одета в аккуратную телогрейку, волосы повязаны темным платком, на ногах сапоги – видно, работала в саду.
В доме было чисто, крашеные полы устелены половиками. Мебель приличная, почти новая, на одной стене – ковер с рисунком, на подоконнике – красные герани в расписных горшках.
Из дальнейшего разговора выяснилось, что пропал Михаил третьего дня. Как ушел со Степаном рано утром в субботу, так с тех пор его и не видали. Раиса до вечера-то не слишком волновалась – бывало с Мишкой такое, допоздна задерживается на своих раскопках, а то и к рассвету приползет… Или вообще там заночует, но это больше летом, когда дни долгие, а ночи светлые да теплые…
– Вы, стало быть, знали, чем он занимается? – строго уточнила Ленская.
– А как не знать-то? – ответила за Раису мать. – Мишка ведь болтун такой, сам тут же все растрепал. И железки свои показывал, ерунду всякую…
– Это из-за вас, мама, он все время из дому убегал! – вдруг вскрикнула Раиса пронзительным истеричным голосом. – Это вы ему ни днем ни ночью житья не давали, все пилили да ворчали! Дармоедом обзывали, куском попрекали!
– Молчи! – Мать повысила голос. – Говорила я тебе, что не кончатся добром эти его походы! Говорила или нет? Так и вышло! Только разве меня кто слушает!
– Да вы сами его туда посылали, когда поняли, что за его находки деньги платят! А теперь, может, его и в живых-то нету! – Раиса упала головой на стол и зарыдала.
Ленская и Мишкина теща, представившаяся Алевтиной Петровной, обменялись взглядами поверх ее головы. Ленская спросила глазами, знает ли теща, куда мог подеваться ее непутевый зять. Та ответила пожатием плеч, что понятия не имеет, но мысли у нее плохие, поскольку Мишка хоть и несерьезный мужик, однако долго болтаться на стороне не привык, к дому его всегда прибивало.
– В розыск подавали? – спросила Ленская.
Теща ответила, что еще не подавали, участковый сказал, что надо завтра с утра. Раиса подняла голову, огляделась безумными глазами, потом подбежала к стене и стала биться об нее головой с такой силой, что свалилась на пол свадебная фотография. На ней были Раиса – молодая, но уже рыхловатая, в фате с розочками, которая ей ужасно не шла, – и маленького роста коротко стриженный парень с вылупленными от серьезности момента глазами.
– Мишенька! – кричала она. – Ой, убили-и-и!
– «Скорую» вызвать? – Ленская взялась за телефон.
Теща отмахнулась, принесла из сеней ковшик воды и с размаху плеснула на дочь. Раиса захлебнулась и замолчала, как будто вода залила горевший внутри костер.
– Пойди приляг, – в голосе матери появилась некоторая мягкость, – поспи…
Подчиненный Ленской позвонил на мобильный и сообщил, что скоро вернется с ордером.
– Чего там искать, – вернувшаяся теща строго нахмурила брови, – весь дом перевернут, натопчут. Я сама покажу, где Мишка находки свои хранил.
Вышли во двор, обогнули дом, миновали собачью будку и прошли по неприметной тропинке к небольшому сарайчику, который прятался за кустами с не облетевшей еще пожухлой листвой. Пес лежал возле будки и рычать на Ленскую не стал – понял, видно, что она при исполнении.
Теща достала ключ и отперла амбарный замок. В сарае в углу были свалены вовсе уж не нужные находки – те же фляги без дна, потемневшие пуговицы, истлевшие ремни без пряжек, ломаные эмблемы и еще много всего.
– Это то, что у него не принимали, – пояснила теща, – а выбрасывать жалко, да и боялся он – найдет кто, узнает…
– Оружие? – спросила Ленская. – Было у него оружие?
– Приносил… – Алевтина Петровна поджала губы, видно было, что слова с трудом выходят из ее рта, – приносил, но дома не оставлял никогда. Я сразу сказала – хоть раз увижу, в тот же день на него участковому донесу! Еще не хватало в доме пистолеты да гранаты хранить!
– Ну, а сами-то что думаете, куда Михаил мог деться?
– Ох… – Алевтина еще больше помрачнела. – Райка у меня хоть и дура, но беду чует. Со вчера вот так убивается, сколько раз уж водой ее отливала…