Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.10

Булычев Кир

Елена догнала ее.

– Что случилось? – спросила она. – Тебе что-то померещилось?

– Они там были! Они на потолке над нами сидели и смотрели!

– Ну это маловероятно, – ответила Елена Борисовна. – Мы бы их заметили.

– Вот я и заметила.

Верка села на пол, прислонилась к стене спиной. Сил больше не было. Ни бегать, ни объяснять, ни бояться... Все, кранты!

Елена Борисовна и поверила ей, и не поверила. Она сама боялась, но ей бояться было нельзя, потому что рядом была девочка,

которую Елена безумно жалела. Это была такая несправедливость, что именно на Веру, и без того обиженную жизнью, навалилось такое горе и такой страх.

– Это они убили Олега Владиславовича? – спросила вдруг Верка.

Елена присела на корточки возле Олега. Она приложила пальцы к его шее, подняла веко.

– Пока он жив, – сказала Елена. – Пока...

– Их в тюрьму посадить мало, – убежденно сказала Верка.

Елена горько улыбнулась, и Верка в полутьме разглядела ее улыбку.

– А моя мама? – спросила Верка. – Я даже спрашивать боюсь, потому что ничего не понимаю.

– Будем ждать «Скорую», – сказала Елена.

Верка хотела было сказать, что тогда надо маму вытаскивать наверх, чтобы не терять времени. И Олега тоже.

Но не сказала.

Вот если бы мама лежала дома, на кровати, живая или мертвая, Верка бы обнимала ее, целовала, плакала бы. А здесь все происходило как в плохом кино, и Верка была зрителем.

– Елена! – послышался голос Ванечки из большой комнаты, где осталась мама. – Елена, Вера, куда вы задевались?

– Пошли, – сказала Елена, помогла Верке подняться, и они рука об руку вошли в большую комнату.

Мама по-прежнему лежала на голубом пластике. Она была закутана в полупрозрачную оболочку, живых людей так не закутывают.

– Мы их не нашли, – сказал Ванечка. – Они убежали.

– Знаю, – кивнула Елена. – Они замерли на потолке, а потом сбежали. Вера их видела.

– Как же я не догадался? – расстроился Ванечка. – Они же могут бегать по потолку!

Елена нагнулась над столом, где лежала Веркина мама, и достала стетоскоп. Ванечка стоял рядом и бормотал себе под нос:

– Как ты полагаешь, мы не опоздали? Главное, не дать ему вгрызться во внутренности!

Верка поморщилась от таких слов – они были холодными. Доктора смотрели на маму как на подопытную лягушку.

– Мы не опоздали, – сказала Елена. – Но, думаю, процесс вот-вот начнется. Ведь и они спешили именно из-за этого.

– Из-за чего? – не удержалась Верка.

– Этим насекомым нужно было сохранить тело как питание для личинки.

– Что вы говорите?! – ужаснулась Верка.

– Знаешь что, Вера, помолчи, пожалуйста! – блеснул очками Ванечка. – Лучше помолчи! Ты все время путаешься под ногами и мешаешь, честное слово! А если обижаешься, то уходи, уходи, уходи!

– Иван! – воскликнула Елена. – Возьми себя в руки. Всем несладко. Лучше послушай.

Она передала Ванечке стетоскоп.

Ванечка склонился к телу мамы. Он долго слушал грудь.

– Я хотела как лучше, – прошептала Верка, совсем не желая, чтобы ее услышали. – Я боялась...

У Верки появилась надежда, может, и пустяковая, но понятная. Они так внимательно слушали маму! А разве врачи будут внимательно слушать мертвого человека? Значит, они думают, что мама еще жива или может ожить.

Ей надо бы подойти поближе, но Верка не решалась.

– Эвакуируем? – спросил Ванечка.

– Ты с ума сошел! – воскликнула Елена.

– Боишься?

– Мы ее не довезем.

– Здесь оперировать нельзя. Мы погубим даже маленький шанс, который пока остается, – твердо произнес Ванечка. Он вовсе не был похож на кролика. Его следовало слушаться.

Он первым подхватил тело мамы под мышки, молодой солдат – за ноги.

Верка хотела бы нести маму, но ее помощи не требовалось. Только когда маму поднимали наверх, Елена помогала мужчинам.

Пасмурный свет снаружи показался таким ярким, что даже голова закружилась.

Реанимационная въехала в открытые ворота и стояла, чуть накренившись, на траве у сарая.

При виде докторов врач «Скорой помощи» кинулся было им навстречу, но Ванечка, запыхавшийся и потный, крикнул ему:

– Там, внизу, человек в коме. Постарайтесь что-то сделать. Вызывайте вторую машину.

Они занесли маму в машину и положили на койку.

Внутри реанимации теснились по стенам и даже на потолке приборы.

Верке не было места внутри, потому что в машину втиснулся еще один доктор.

– Можете дать наркоз? – спросил Ванечка.

– Я – анестезиолог по первой специальности, – ответил доктор. Он был не похож на доктора, слишком черный, усатый и густобровый.

Елена разрезала когда-то прозрачную, а теперь грязную и пыльную оболочку, в которую было закутано мамино тело. Потом принялась резать ножницами платье. Платье было таким ветхим, что расползалось от прикосновения. Доктор-анестезиолог ничего не мог понять и сначала задавал вопросы, но ему никто не отвечал, и доктор насупился и замолк. Он помогал Елене протирать спиртом мамину грудь и живот.

Верка видела все это сквозь щель чуть отодвинутой двери. Но тут она поняла, что сейчас закричит или ее вырвет. Она стала кашлять.

Ванечка услышал, обернулся и очень рассердился.

– Кто позволил девочке здесь находиться? – закричал он. – Вы с ума сошли!

Но никто не признался, что позволил. Потому что никто не позволял, а Верка сама заглядывала в реанимобиль.

– Уходи, Верочка, – сказала Елена.

И Верка закрыла дверь.

Изнутри щелкнуло – может, Ванечка запер дверь на замок.