Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.14
Шрифт:
— Сколько вы весите? — спросил он у Громозеки.
— Восемь с половиной вырлей, — вежливо ответил Громозека. — Это не очень много.
Алиса поняла, что ее друг испугался, что сейчас ему объявят: машина вас не возьмет. И начал по-детски хитрить. Взрослые чаще, чем дети, хитрят по-детски.
— А в килограммах? — также вежливо спросил Иван Иванович.
— Чуть больше ста, — ответил Громозека. — Но я могу снять башмаки. И оставить здесь авторучку.
— А точнее? — вежливо спросил
— Забыл.
— Еще точнее?
— Сто восемьдесят три килограмма, — вздохнул Громозека. — Это слишком много, да?
— Порядочно, — сказал Иван Иванович. — Но я вас предупреждаю: Алису одну в эпоху легенд я не отпущу.
— Ох уж эти перегрузки, — сказал толстый король. — Я сам еле-еле сюда попал. Чуть не промахнулся. Еще бы мгновение, и пришлось бы мне остаться в девятнадцатом веке. Познакомился бы с Наполеоном…
— Может, и к лучшему, — сказал мрачно Иван Иванович. Иногда он жалел, что затеял всю эту историю с заповедником сказок. Сказочные существа хороши в книжках. В жизни же от них масса неприятностей. Вот и король. Порой с ним можно договориться, поладить, а иногда становится невыносимым, хочет кого-нибудь угнетать, травить, казнить и миловать. Такая уж у короля генетика. Пришлось закупить ему два полка оловянных солдатиков. С помощью простого колдовства он сделал их двигающимися, и теперь они маршируют по тронному залу. Ну а если какой-то солдатик спутает ногу или выйдет из строя — тут же ему не миновать телесного наказания. Иван Иванович как-то подглядел, как король обращается с ними, и подумал, что даже оловянные солдатики могут в один прекрасный день взбунтоваться.
— Входите, — сказал Иван Иванович. — Лететь вам придется в тесноте.
— Спасибо, — с чувством сказал Громозека. Он был уже почти уверен, что его в прошлое не возьмут, и готовился к грандиозному скандалу. — Вы настоящий ученый и человек. Когда все кончится, я напишу о вас в нашей чумарозской газете.
С этими словами Громозека втиснулся во временную кабину, а потом с трудом втянул туда живот, чтобы Алисе тоже было где поместиться. «И в самом деле тесно, — подумала Алиса. — Хоть и мягко».
— Готово, — сказала она. — Можно отправляться. Позвоните папе, ему может понадобиться ваша помощь, когда его будут забирать в сумасшедший дом, — сказала она Ивану Ивановичу.
— Никогда в это не поверю, — сказал директор заповедника.
Он хотел закрыть дверь в кабину, но в зал вновь влетела птица Дурында. В клюве она волокла объемистый узел.
— Ты куда? — закричал толстый король.
— Ты куда? — закричал Иван Иванович.
Они догадались, что ворона все же решила сгонять в прошлое.
Но вороне ловко удалось избежать их вытянутых рук, кинуть свой узел в узкую щель между головой
— Вылезай немедленно! — рассердился директор заповедника. Но Дурынду уже не было видно. Только ее пронзительный голос звучал откуда-то из-за ушей Громозеки:
— Не смейте ничего предпринимать! Я свободная птица, я буду сопротивляться! Заповедник не тюрьма, а убежище. Иначе я потеряю к вам уважение.
— У нее полный узел барахла! — кричал толстый король. Там моя серебряная ложка. Верните добро!
— Нам что, вылезать? — спросил Громозека.
— Не надо, — сказала Алиса. — Еще не хватало драться с Дурындой. Включайте машину, Иван Иванович.
И директор подчинился Алисе.
Дверь закрылась. На пультах замигали огоньки. Раздалось жужжание. И все пропало.
Почти все, потому что в темноте, которая охватила путешественников во времени, в бесконечном полете, верчении и падении Алиса все время чувствовала, что ей в затылок вцепились когти перепуганной Дурынды, которая вопила, каркала, скрипела и требовала, чтобы ее немедленно выпустили наружу и не губили.
Она продолжала вопить и тогда, когда путешествие кончилось.
13. Двадцать шесть тысяч лет назад
Алиса с трудом открыла дверь временной кабины, что спрятана в громадном дупле старого дуба на опушке непроходимого волшебного леса. Хоть путешествие заняло несколько минут, у нее все тело затекло от неудобной позы, волосы растрепались, щека расцарапана — следы когтей Дурынды.
Затем из кабины вывалился Громозека. Он был оглушен и не очень соображал, что же произошло.
Алиса обернулась. На дно кабины кучкой грязных белых перьев упала Дурында. Рядом валялся узел с ее добром. Алиса спросила:
— Ты жива, Дурында?
— Нет, — ответила птица тихо. — Меня раздавили.
— Но ведь ты же сидела у меня на голове.
— Вот ты меня головой и убила, — сказала птица.
— Что же делать?
— Заплати мне золотую монету, тогда я, может, оживу.
— Ох как нехорошо получилось, — сказал Громозека, залезая в карман. — Как назло, у меня нет золотых монет. Но разве это поможет?
— Поможет, — сказала ворона.
— А куда надо приложить золотую монету, чтобы вам стало лучше? — спросил доверчивый Громозека.
— В клюв, — сказала ворона и широко открыла клюв.
— Погоди, Громозека, — сказала Алиса. — Не верь воронам, даже когда они убиты. Я сейчас ее оживлю.
— Как? — спросила ворона подозрительно.
— Я просто скажу тебе, что через две секунды дверь кабины автоматически закроется и ты вернешься в двадцать первый век.