Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.1
Шрифт:
— Я советую, — сказал Спел, — немедленно включить оповещение. И затем спасаться. Мы не знаем, как прочны здесь стены. А вдруг их размоет водой?
— Я не могу уйти! — воскликнул директор шахт. — Все мои ценности внизу.
Калгар фыркнул, медленно поднялся и направился к задней комнате, неся перед собой ключ, как и положено в отработанной годами редкой церемонии оповещения.
Спел достал второй ключ и пошел вслед за Калгаром.
Остальные директора встали.
Лишь директор шахт, охваченный ужасом при мысли, что не
Мекиль с трудом поднялся на ноги.
Он брел по коридорам, заглядывая в ниши, надеясь встретить хоть кого-нибудь, хоть бунтовщика — но человека, а преследователи снова двигались за ним и не пытались догнать. Они не спешили.
Мекиль увидел узкий проход в стене и потрусил туда. Он рисковал, что там может оказаться тупик. Но тупиком мог кончиться любой из туннелей. Он пробежал узким проходом и оказался в комнате, перегороженной каменной стеной из неровных глыб.
Конец.
И в этот момент он услышал, как вздрогнула земля и загудели стены, как глубоко вздохнула каменная толща подземелья.
И понял, что это означает.
Мекиль рванул воротник мундира, и пуговицы посыпались камешками по полу. Это были красивые и очень дорогие пуговицы из хрусталя. Затем выхватил висевший на цепочке на шее сигнализатор. Только бы успеть. Он нажал красную кнопку, и кнопка щелкнула. Мокрица отбросил в сторону ненужный уже аппарат. Он знал, что наверху, где сидят в ожидании приказа четыре агента, загорелся красный сигнал.
— Все, — сказал себе Мокрица.
Привидения не двигались.
Мокрица огляделся. Каково оно, место его последнего успокоения?
В углу черным пятном лежала груда тряпья. Мокрица сделал шаг в ту сторону, направил на кучу тряпья свет фонаря.
Под тряпками лежал мертвец. Неизвестно, когда он умер, но в сухом воздухе подземелья тление не коснулось его. Он лежал спокойно и был похож на статую. Мокрица лихорадочно копался в памяти. Откуда он знает этого человека? Мокрице стало страшно оставаться с этим человеком в одной комнате. Судьба и смерть человека почему-то были связаны с его судьбой…
— Инженер Лемень, — прошептал Мокрица. — Это ты, инженер Лемень?
Калгар включил аппаратуру.
Остальные директора стояли за его спиной и наблюдали за тем, как нагреваются красные волоски ламп.
Калгар отошел в сторону, и Спел вставил ключ в отверстие над рядом кнопок. Из отверстия он вынул микрофон.
Все было готово.
Директор шахт незаметно выскользнул из комнаты и на цыпочках поспешил к двери. И погиб первым.
Четверо агентов Мокрицы, получившие последний приказ начальника, встретили его в дверях.
Остальных директоров они расстреливали в упор в маленькой комнате у передатчика, и каждая пуля настигала цель, потому что спрятаться было негде.
И потому первыми звуками, которые послышались в зашумевших, оживших громкоговорителях, установленных на всех перекрестках, были короткие и частые звуки выстрелов, стоны и крики.
Выполнив приказ, агенты спокойно повернулись и ушли.
— Тебе надо уходить, — сказал Круминьш.
— Я должен остаться, — Крони висел под потолком машинного зала теплостанции и вместе с двумя рабочими задраивал вентиляционные люки. Вообще-то рабочие могли справиться и без него, но лишняя пара умелых рук пригодилась.
— Ты очень нужен наверху, — сказал Круминьш.
— Рази должен был послать людей, чтобы они обеспечили работу лифтов.
— К нему спускается Станчо. Он подсоединит к подъемникам автономное питание от нашей станции. Воды там нет?
— Пока все сухо, — сказал Крони. — О Мокрице не слышали?
— Нет.
— Надеюсь, он сгинул, — сказал Крони, спускаясь по веревочной лестнице вслед за рабочим. Последние люки были задраены, и если вода придет сюда, потребуется немало времени, прежде чем она проникнет в машинный зал.
— Выключаем свет на жилых уровнях, — сказал дежурный инженер. Он говорил утвердительно, но в любом случае это был вопрос, и решить его следовало Крони. Его решения ждали десятки людей, мечтавших о том, чтобы поспешить к лифтам, чтобы вырваться из этой ловушки — машинного отделения тонущего корабля. Но пока Крони не скажет, что так сделать можно, они останутся на своих местах. Работники теплостанции, более чем другие в городе, привыкли к постоянной опасности — они жили на вулкане, и их объединяло чувство товарищества, редкое в других местах разобщенного подземного мира.
— Попроси его подождать, — понял, о чем идет речь, Круминьш. — Если люди начнут уходить из кварталов в темноте, страшно подумать, что случится.
— Сейчас, — сказал Крони инженеру, — наши люди переносят к лифтам прожектора. Их установят минут через пятнадцать. Вы сможете продержаться?
В этот момент зашуршал репродуктор над их головами — репродуктор общего оповещения.
— Это Спел, — сказал Крони с облегчением. — Директора все-таки решились обратиться к людям. Я боялся, что они предпочтут погубить город.
Крони ощущал, как текут секунды, и представил себе, как в городе, не ведающем о событиях последних часов, люди бросают дела и оборачиваются к репродукторам.
И тут шуршание было прервано выстрелами… Крики, стоны, хрипы умирающих и снова выстрелы, как бы ставящие серию точек над страшной и непонятной сценой наверху.
Несколько секунд все стояли неподвижно. Замер весь город, и даже самые неосведомленные связывали выстрелы с далеким гулом взрыва, который услышали только что. Память о землетрясении, погубившем несколько лет назад часть города, просыпалась в подсознании первобытным страхом, стремлением вырваться наружу, но слово «наружу» означало лишь другой уровень.