Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.1
Шрифт:
— Гера! — позвал Такаси.
Из дальней комнаты, дверь в которую была приоткрыта, донесся кашель. Такаси добрался до двери. Гера сжимала в руке круглый микрофон, но говорить не могла.
— Крони, — сказал Такаси. — Крони.
И показал пальцем вверх.
Гера смотрела на него, не понимая.
— Крони, ты меня слышишь? — спросил Такаси.
Ответ пришел не сразу.
— Слышу, — ответил Крони.
— Я сейчас дам Гере наушник. Скажи ей, чтобы шла со мной.
Такаси протянул наушники девушке. Та отшатнулась. Наушник тихо верещал. Такаси понял, что церемониться некогда.
— Внимание, — сказал он на терра — лингве. Он понимал, что никто из тех, кто остался в городе, его не поймет. — Говорит Накаяма Такаси. Станция заканчивает работу. Она возобновит работу завтра, в Городе Наверху.
Гера шла с трудом. Такаси поднял ее на руки, она была легкой.
Голос Круминьша:
— Такаси, почему не отвечаешь?
— Я иду наверх. Я близко. Не беспокойтесь. Что нового?
Голос Круминьша:
— Напор воды ослаб. Наверное, озеро выплеснулось, но радоваться рано…
Крони ненавидел этих стариков — как только они выжили в городе? И беременную женщину с ребенком на руках, которого она не хотела доверить трубарю. И хромого ткача. Все остальные давно уже ушли вверх по лестницам, может, уже вышли наружу. А Крони должен помирать из-за этих уродов. Он подгонял их, ругал, беженцы огрызались, словно только ему нужно было, чтобы они оказались наверху. Дважды камни начинали дрожать, и тогда, вместо того чтобы спешить наверх, слабосильная команда Крони замирала. Потом к ним присоединился худой, горбатый жрец — отшельник. Он был в рваной хламиде, на шее ожерелье из тяжелых камней. Это ожерелье тянуло его голову вниз, он шел, согнувшись в дугу, и все время кричал о конце света.
Крони знал, что Такаси ведет Геру наверх. И это было хорошо. У следующего пролета старики, как по команде, сели на каменный пол. Крони хотел избить их, чтобы заставить встать. Может, месяц назад и прибил бы. А сейчас уже не мог.
От лестницы шел широкий жилой туннель к лифтовой шахте. По лестнице лилась вода и растекалась по полу. Старики сидели в воде. Младенец вопил. Вода шла все сильнее. Один он бы еще пробился, но со стариками ему не пройти. Старики молились.
Крони включил связь.
— Круминьш, — сказал он. — Наверное, нам не выбраться. Вода.
— Напор ослаб, — повторил Круминьш. — Подождите немного. Макс Белый поехал в лагерь за скафандром высокой защиты. Он пойдет к тебе.
— Поздно, — сказал Крони. — Не надо.
Он пошел по коридору к лифтовой шахте, чтобы поглядеть, как там. Кружась в воде, перед ним плыла горящая плошка. Это было красиво.
Крони заглянул в шахту. Вода хлестала по ее стенам. Он наклонился. Луч фонаря уперся в воду, бурлившую метрах в десяти. Значит, нижние ярусы уже затоплены и вода пошла к Огненной Бездне.
Крони сказал об этом Круминьшу. Тот ответил, что всех людей отводят от выхода на восток, как можно дальше. Но это трудно.
Крони показалось, что сверху раздается какой-то шум. Он поднял голову и увидел, что на него надвигается грязный, в путанице кабелей, низ лифта. Вода пробивалась в щели и била сильными струями. Крони закричал старикам, чтобы они поднимались, побежал к ним и потащил к лифту беременную бабу, которая отбивалась и стонала. Он успел вернуться к шахте в тот момент, когда лифт поравнялся с уровнем. Мокрый, измученный Станчо крутил ржавую рукоять колеса — лифты в нижнем городе были снабжены такими рукоятями, чтобы можно было добраться до следующего яруса, если нет электричества или что-то сломалось. Но никто еще не гнал вручную лифт на несколько ярусов вниз.
Когда лифт поравнялся с ярусом, Станчо увидел свет фонаря.
— Крони? — спросил он. — Черт тебя побери. Хорошо, что ты здесь.
— Хорошо? — сказал Крони.
— Без тебя бы мне не вытащить эту штуку наверх, — сказал Станчо.
Они втащили в лифт стариков, инвалида и жреца. Станчо буквально валился с ног. Но Крони смог подменить его лишь минут на пять — на один ярус. Потом Станчо взял рукоять. Потом им помог немного хромой ткач.
Они выбрались на верхний уровень последними. Далеко не все жители города успели. А кое-кто и не захотел. Думал, что в городе безопасней. Или думал, что ничего, кроме города, в мире нет. Они вышли из туннеля, и здесь старики окончательно выдохлись.
Прибежали Кирочка с Такаси. Общими усилиями начали поднимать обессилевших беженцев, и это было нелегким делом. Помогла неожиданность. Вдруг беременная баба вскрикнула, подхватила ребенка и побежала прочь от входа, за ней стали подниматься, отползать, бежать старики… Такаси обернулся.
Из черного зева туннеля выскакивали крысы — тысячи крыс. Они давили друг дружку, царапались, кусались — они спасались из обреченного города. Вырвавшись на волю, крысы веером рассыпались по кустам… А когда поток крыс оборвался, в глубине туннеля возникло сияние — светящимися облаками выплывали наверх привидения и сливались с синим вечерним воздухом…
Город взорвался через пятьдесят шесть минут.
Земля на том месте, где был выход из туннеля, начала со скрипом и нутряным гулом вспучиваться, будто наружу рвался громадный зверь. И потом ринулась к небу грозным столбом камней, пыли и пара. И еще не успели долететь до низких облаков мелкие камешки и брызги, как она стала проваливаться внутрь, сминая в ничто упорядоченный и нерушимый мир города… На следующее утро на том месте образовалось глубокое, почти круглое озеро. Порой на его поверхности вспучивался пузырь газа или начинал крутиться водоворот.
Когда с неба перестали сыпаться камни и земля лишь неровно дышала и всхлипывала, люди стали подниматься на ноги. Макс смотрел назад, туда, где остался Гюнтер Янц. Крони не сразу нашел Геру, которая лежала в лазарете у Аниты. Он бестолково, растерянно искал ее в шевелящемся, крикливом, перепуганном скопище людей.
Такаси хотелось побыть одному. Чтобы ничего не слышать и ни о чем не думать. Он спустился с холма и лег на траву. Гул лагеря доносился, как далекое жужжание пчел. Там были тысячи людей, которых надо было накормить, успокоить, разместить, а ведь никто из них не подозревал о существовании Гюнтера Янца, который задержал наводнение на полчаса.