Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.4
Шрифт:
– Ах, опять смутное время, – сказал Майоранский сочувственно.
– Лаврентий Павлович, – позвал велосипедист. – Смотрите, кого пулей задело.
Лаврентий Павлович сразу повернулся к лестнице.
На лестнице лежал консул Грацкий.
На лбу ссадина, на щеке кровь, консул тяжело дышал. Он был ранен.
– Что делать? – спросил велосипедист.
Вокруг происходило страшное действо, схожее с тем, как промысловики добивают котиков на Командорских островах.
Велосипедисты проламывали черепа,
– Спокойно! – велел Берия велосипедисту.
– Что делать? – спросил промысловик.
Берия вытащил из-за пояса острый длинный нож, которым обезглавил Чаянова и Ларису. Он протянул его рукоять к сотруднику.
– Голову, – шепотом сказал он. – И быстро!
Велосипедист был из старых чекистов, все понимал с полуслова. Он опустился на колени, прикрыл спиной Грацкого и в два сильных удара отсек ему голову. Грацкий только подтянул колени к животу и вытянул их, будто засыпал.
Потом чекист поднялся, вытер лезвие ножа о плащ и протянул нож Берии.
– Молодец, – произнес тот.
Потом посмотрел на шахматистов.
Майоранский жадно глядел на умерщвление, а Лядов отошел повыше и читал памятную доску возле входа.
Ну что ж, сказал себе Берия, неплохой выдался день. Совет консулов уменьшился вдвое.
Нет Верховного, Чаянова. Нет Ларисы Рейснер, а вот теперь к ним присоединился и Грацкий, человек пустой и никому не нужный.
К сожалению, Клюкин и владыка Никифор успели сбежать с поля боя. Еще остается Победоносцев.
И конечно же, Берия Лаврентий Павлович.
Нет никакого смысла дополнять или переизбирать консулов, потому что в любом случае тогда у врагов будет большинство. Они уверены, что Берия убил Чаянова. И не простят, потому что боятся. Трепещут.
Обойдемся без них.
Будем ликвидировать поодиночке.
Это совсем не так сложно в этом пустом мире. Только надо внимательнее относиться к собственной безопасности. Никому не доверяй. Предатели водятся в любой норе. Даже в самом сердце империи.
Моей империи.
Империя – неправильное слово.
Мы будем создавать великую мировую державу. Советский Союз, ту самую, за которую выхаркивал легкие Дзержинский и погиб Владимир Ильич.
Советский Союз.
Единственный, неповторимый, преданный и разбазаренный ничтожествами. Которые понесут Кару.
– Пройдемте внутрь, – сказал Берия.
Он посмотрел на чекиста. Тот приподнял брови и расправил плечи, как бы прося шефа отдать приказ.
– Возьмешь мешок, – сказал Берия, – и отнесешь голову Грацкого ко мне в кабинет.
– Слушаюсь.
– Поставь несколько человек с арбалетами у входа. Пускай смотрят. Чтобы снова к дверям не подпускать... И еще, как только уберут трупы, пускай собирают пули и снова зарядят пушку. Это не последнее нападение.
–
– Пушку держать заряженной и возле нее – человека, так сказать, держи порох сухим. Так нас учил Суворов.
– Так точно, товарищ министр!
Берия оглядел подходы к Смольному: окровавленные ступени, трупы, вестибюль, в котором, запрокинув ложку, стояла нелепая пушка. Все вроде в порядке. Все охвачено внимательным взглядом вождя.
Глава 10
Доктор Фрейд
В подвале диспозиция не изменилась. Так как время в Чистилище идет лишь индивидуально, люди, пожившие там, привыкли к пассивности перед его лицом. Привыкли ждать, пока что-нибудь не случится. И хоть лаборатория доктора Фрейда была одним из немногих живых уголков того мира, санитары, ассистенты и охранники, которых Берия оставил перед дверьми, впали как бы в кататонию и замерли, но не заснули, а проводили время в ожидании того, о чем не имели представления.
Появление Берии в сопровождении двух незнакомых мужчин вернуло всех к жизни, как обитателей заколдованной пещеры после того, как принц поцеловал спящую царевну.
– Все в порядке, – сказал Берия. – Всем оставаться на местах. Гоглидзе, доложи, беспорядков не было?
– Не было, Лаврентий Павлович, – ответил самозваный родственник консула. – Леонид Моисеевич молчит.
– Его счастье, – заметил Берия и открыл дверь.
Доктор сидел за столом, что-то писал.
– Встать! – крикнул Берия.
Доктор послушно поднялся.
Это успокоило Лаврентия Павловича, который боялся бунта на корабле.
– Закройте за собой дверь, – приказал Берия шедшему последним Лядову.
Тот осторожно, чтобы не хлопнуть, прикрыл дверь.
Берия прошел к центру зала. Остановился возле рабочего стола, не доходя нескольких метров до доктора.
– Познакомьтесь, – сказал он. – Доктор Фрейд. Наш медицинский гений. Леонид Моисеевич. Уже давно не покладая рук трудится над тем, как нормальный человек может оказаться в Верхнем мире, то есть там, откуда мы родом, и не погибнуть в первые же часы. В этом смысле он ваш коллега.
Леонид Моисеевич поклонился. Люди, которых привел Берия, были ему незнакомы.
– Профессор Майоранский, – представился первый.
– Лев Яковлевич, – уточнил Берия.
Доктор увидел солидного, хоть и небольшого размерами профессора. На нем было написано слово «профессор». Бородка клинышком, длинные, но в меру, волосы в проседь, щечки, сохранившие пухлость. Глазки прозрачные, но неуловимые из-за постоянного мелкого движения зрачков. Костюмчик поношенный, сшитый на другого, стройного мужчину, а у этого было брюшко. Это не его костюм, Майоранскому не удалось бы растолстеть в этом Чистилище.