Кир и Йенни
Шрифт:
– Не особо, учитывая, что это не первый мой брак и что мне было уже далеко не восемнадцать.
После этой его фразы я почему-то почувствовала себя виноватой. Ведь я могла бы быть его женой и если уже не родить ему ребенка, то как минимум быть беременной от него… Я резко оборвала собственные мысли. Что за бред?
– Да ладно тебе, – сказала я. – Конечно, это все неприятно, принесло много страданий… Но ты сможешь справиться и встретить достойную девушку. Тебе же не шестьдесят лет, в конце-то концов.
– Ну-ну. – Кирилл взял с тарелки кусочек сыра. Выражение его лица
– Да все то же… – Теперь все внимание было приковано ко мне и моей проблеме.
– Опять ревнуешь?
– Ну да.
– Как мне это знакомо, – вздохнул Кирилл и повернулся ко мне. – Я делаю то же самое.
Я понимала, о чем говорит Кир. Он ревновал меня. И это было обосновано. Оттого мне становилось ужасно стыдно за свою нелепую и безосновательную ревность к Денису. Я взяла бокал и сделала два больших глотка.
– Эх, Жень… – Кирилл посмотрел на меня нежно и с заботой, как иногда смотрит папа, когда я подхожу к нему со своими детскими, на его взгляд, проблемами. – Ты молода и неопытна, очень ранима и все пропускаешь через себя. Да еще и принципиальная. Вообще полный набор. Поэтому связи Дениса с другими женщинами, которые были до тебя, воспринимаешь на свой счет, переживаешь так, будто сама там стояла и держала свечку. Пойми, мужчины отличаются от женщин. И какой бы сильной и независимой ты ни была, вы с Денисом не на равных и никогда не будете.
– Что ты имеешь в виду?
– А то, что у вас с ним разные положения. И в нормальных отношениях мужчина и женщина никогда не будут равны. Мужчина может любить одну, а трахать других. К сожалению, это жестокая, но правда. Он может оплодотворить сотни яйцеклеток, но заботиться и любить будет только тебя и ваших детей. И пока ты не смиришься и не примешь эту мысль, будешь мучить себя и Дениса, а в итоге вы расстанетесь, потому что рано или поздно это ему надоест.
– Ты несешь какой-то сексистский бред. – Я начинала закипать: вроде бы Кир умный мужик, но иногда говорит адскую дичь. – С чего ты взял, что это так? И с чего это вдруг мужчины и женщины не равны?
– Что это за слово? – наливая мне вина, спросил Кирилл.
– Какое?
– Сексист.
– Это ты, – отрезала я. – Ладно, сейчас.
Я взяла айфон, загуглила «сексизм» и зачитала ему из «Википедии»:
– «Сексизм – это набор предрассудков и предвзятое отношение к людям или дискриминация людей по признаку пола или гендера; предубеждение, негативное отношение или антипатия по отношению к людям определенного пола».
Кирилл улыбнулся, не зная, что ответить, взял бутылку и подлил мне немного вина.
– Сколько тебе было лет, когда ты женился на Оле? – Я решила сменить тему.
– Двадцать три.
– А ей?
– Как тебе сейчас. Так вот, она была девственницей до встречи со мной, но до меня встречалась с парнем, еще в школе. Ну, они зажимались, целовались, как все школьники, но так как у Оли было очень строгое воспитание, она ему многого не позволяла. Собственно, из-за этого они и расстались.
– И что? – Я правда не догоняла, к чему это было.
– Ну и то, что я дико бесился из-за этого. И даже не столько из-за того, что ее тот парень зажимал, а из-за того, что он мог относиться к моей Оле потребительски. Ведь, как я уже сказал, расстались они из-за того, что она отказывала ему в сексе.
– И как ты с этим справился? – Казалось, сейчас Кир откроет мне истину, благодаря которой я решу все свои проблемы.
– Да никак, прошло само собой. Просто в один момент понял, что люди – это не машины и у них нет пробега, они не бывают б/у или только что с конвейера. Да, согласен, человек живет не в своем теле, а в своих поступках, но ни Денис, ни Оля не убийцы и не наркоторговцы.
– А чем Оля занимается сейчас?
– Без понятия.
– И тебе даже не интересно?
– Нет. Кто-кто, а Оля уже давно в прошлом. Да и расстались мы тихо и спокойно, потому что надоели друг другу. Просто оба хотели свободы.
– И ты ее быстро разлюбил?
– Знаешь, я люблю ее до сих пор. И даже Илону люблю. Любовь никуда не девается и не уходит. Просто спустя годы я понимаю, что нести внутри себя любовь сразу к нескольким женщинам намного тяжелее, чем сохранить любовь лишь к одной, как бы парадоксально это ни звучало. Просто не все это понимают. И расстаться, все бросив, всегда кажется проще, хотя все, на самом-то деле, наоборот.
– Как ты можешь до сих пор любить Илону? – искренне недоумевала я. – Она же конченая тварь!
– Ну, Илона – это вторая глава моей жизни. Первой была Оля, и называлась она «Первая несчастная любовь».
– А как называется глава с Илоной?
– «Первая несчастная любовь…»
– Э-э-э… Не поняла.
– Ну, ты не уточнила, любовь к чему.
– И к чему же?
– К моему баблу.
Я рассмеялась. И Кирилл тоже, хотя взгляд оставался грустным.
– Неужели ты думаешь, что Илона тебя совсем не любила?
– Понимаешь, если женщина влюбляется в богатого мужчину, то даже если она не меркантильная, а он полностью в ее вкусе, шестьдесят процентов ее любви, это еще в лучшем случае, приходится на его деньги и благополучие. Потому что он открывает ей новый мир, она начинает лучше одеваться, останавливаться в хороших отелях, ездить в дорогих машинах. И если это вдруг пропадет, то пропадет и тот процент любви, который на все это приходился, потому что все это – атрибуты мужчины, без которых он уже становится другим человеком. То ли дело наоборот, если женщина полюбила мужчину до того, как он разбогател. В таком случае деньги будут восприниматься лишь как бонус. Приятный бонус, дарящий комфорт.
– А можно вопрос? – Вино прибавило мне смелости.
– Нет, нельзя.
– А я все равно задам: как ты вообще планируешь искать себе жену с такими взглядами на отношения? Или пока просто девушку? Если ты так уверен, что она будет любить по большей части твои деньги?
– Я одну такую нашел, которая оказалась исключением из всех правил, но упустил.
Я поняла, о ком он. И, если честно, мне так хотелось, чтобы это было не обо мне. Непонятное чувство вины (за что?) не переставало меня терзать.