Кирилл Лавров
Шрифт:
Сам же Кирилл Юрьевич говорил об этом спектакле: «Этот старик, Гауптман, так точно знает и чувствует человека, перешагнувшего определенный возрастной рубеж. Мне мало надо было фантазировать и очень легко было соединить то, что написал он, с тем, что происходит со мной. Ощущение неизбежно приближающегося окончания спектакля, именуемого жизнью, и ощущение того, что каждый человек подходит к этому абсолютно одиноким. Не потому, что у него нет родных, друзей, близких. Просто, вероятно, в силу заложенных Господом Богом психофизических законов каждый умирает в одиночку. Все это так не ново, так повторяется из поколения в поколение, но от этого проблема не уходит. Смена поколений, то, что идет на смену принципам и законам, по которым жил всю свою жизнь я, — все это рушится, приходит другое. От понимания этого не
Здесь для нас чрезвычайно важна оценка самого артиста, его восприятие образа в соотнесении с собственными ощущениями и переживаниями. И, конечно, то, как Лавров «переносил» на свою жизнь и гауптмановскую мысль о смене поколений и идеалов; и о необходимости пусть и бессмысленной, но все же борьбы… И очень горькие, хотя и совершенно справедливые и естественные мысли о том, что каждый умирает в одиночку. Таков непреложный закон жизни…
Еще были рядом Валентина Александровна Николаева, его верная, бесконечно любящая и любимая жена, сын Сергей, дочь Мария, обожаемая внучка Оленька. Они были еще все вместе, а он не мог не думать о том, что неумолимо приближается «окончание спектакля, именуемого жизнью». И был в этих мыслях спокоен, мужествен, полон чувства собственного достоинства. Как и подобает настоящему мужчине.
К сожалению, особенно сильного впечатления на критиков спектакль «Перед заходом солнца» не произвел, но для давних и верных поклонников Кирилла Лаврова он оказался чрезвычайно важен — ведь появился он, как оказалось, действительно, «перед заходом солнца», явив в который раз масштаб таланта этого удивительного артиста.
А последним спектаклем Кирилла Лаврова стал «Квартет» — незатейливая пьеса известного драматурга и сценариста Рональда Харвуда о четырех бывших оперных звездах, кумирах публики, коротающих свой век в доме для престарелых. Этот спектакль был поставлен Николаем Пинигиным к 80-летию Лаврова. Вместе с ним «Квартет» сыграли Алиса Фрейндлих, Зинаида Шарко и Олег Басилашвили.
Типичная пьеса «на звезд», лишенная глубины и каких бы то ни было психологических тонких мотивировок, «Квартет» в исполнении блистательных мастеров Большого драматического задевал глубоко, сильно.
«Четыре знаменитости играют четырех знаменитостей, — эмоционально писала критик Наталья Зимянина. — …Надо было видеть этот аншлаг! Сколько несли букетов! Сколько народу весь спектакль, замерев, простояло по стенкам! Каждый первый выход артиста сопровождался овацией. Сначала появился Лавров. Ну не накатит ли слеза, когда после двух его шагов по сцене зал разразился аплодисментами! И не об этом ли мечтает каждый артист?.. И не об этом ли вспоминают герои „Квартета“, вкусившие громкой славы на оперных подмостках?.. Двойное дно болезненно зыбко: где сцена? где явь? Бинокли в гардеробах расхватали. Разглядывали вчерашних Пилата и Воланда; разглядывали Зинаиду Шарко и Алису Фрейндлих — так ли хороши, как прежде? Впивались в каждую деталь: в тонкую лодыжку качающего ногой Лаврова (Реджи), в родинку на лице Басилашвили (Уилл), в девчачьи розочки-оборочки Шарко (Сиси), в старомодные каблуки и жемчуг Фрейндлих (Джин)… Нет, не по-мещански; просто зрители глазами ласкали актеров, щедро выкладывающихся так, как, может быть, мы уже и не заслуживаем».
Это написано о первом сыгранном в Москве спектакле. С тех пор раз в несколько месяцев «Квартет» приезжал в столицу (и по сей день приезжает — только вместо Лаврова роль Реджи играет Валерий Ивченко) и постоянно собирал полный зрительный зал. И каждый раз выкладывались наши звезды так, «как, может быть, мы уже и не заслуживаем». И в этом сказывалась великая школа БДТ, школа Георгия Александровича Товстоногова: играть — как в последний раз, «на разрыв аорты»…
Да и сама история, положенная в основу «Квартета», оказывалась волнующей и острой едва ли не в первую очередь для самих артистов, в силу возраста ощущающих, что лучшие, поистине звездные часы на сцене остались позади. Вряд ли будет у них когда-нибудь такой репертуар, как при Товстоногове; вряд ли когда-нибудь еще доведется так глубоко, так досконально разбирать текст, проникать в характеры персонажей
К счастью, сами они не были одиноки и бездомны, оставались востребованными, но все же… все же… все же… Самый трезвый и разумный из всей великолепной четверки, интеллектуал, благородный, сдержанный и спокойный, глубоко страдающий в душе от неразделенного чувства к Джин, Реджи-Лавров в самом начале спектакля зачитывает своим друзьям одну из выписанных откуда-то сентенций: «Каждое произведение искусства доказывает, что побеждает не отчаяние, а человек». И это действительно так, потому что, когда звучит в финале знаменитый квартет из «Риголетто» Верди (оперы, в которой некогда все они и прославились!), и мы, слыша чьи-то прекрасные голоса, видим именно этилица, — словно их прошлая жизнь, словно их великие роли оживают в памяти, заставляя сердца биться тревожнее и быстрее.
Хотя не все, конечно. Критик Марина Давыдова, в пух и прах разнеся спектакль, словно спохватилась в конце рецензии: «Это не талант артистов иссяк. Это закатилась эпоха великих режиссеров, умевших умирать в великих артистах. Эпоха грандиозных актерских ансамблей, объединенных единой творческой волей. Местами пошловатая, а чаще скучноватая антрепризная дребедень, выдающая себя за настоящее искусство, — вот нынче главное пристанище крупных актерских талантов. Им некуда податься. Не на что опереться. Только печально светить в стремительном и свободном падении».
Когда читаешь эти слова, как-то особенно разделяешь мысль Кирилла Юрьевича Лаврова о критических барышнях, которым важнее всего самоутвердиться любой ценой. Кто же станет спорить с тем, что «закатилась эпоха великих режиссеров»!.. Но Николай Пинигин сумел «умереть в великих артистах», дав им счастливую возможность явить себя крупно и сильно. А «грандиозный актерский ансамбль» — вот он, перед нами, незачем искать его следы в далеком прошлом!
К слову вспомнилось, что когда-то давным-давно знаменитый футболист, а затем тренер киевского «Динамо» Валерий Лобановский, поклонявшийся Г. А. Товстоногову, привозил время от времени команду на спектакли БДТ для того, чтобы они, наблюдая за артистами, поняли, что такое настоящий ансамбль. Это было чрезвычайно важно для умного тренера, добивавшегося от футболистов ансамблевости в игре…
Что же касается стенаний о том, что «им некуда податься, не на что опереться», объяснить их можно только тем, что в жалостливо-осуждающем пафосе М. Давыдова на время забыла: это артисты труппы Большого драматического театра им. Г. А. Товстоногова, опирающиеся на привитые им Георгием Александровичем жесткие законы русского психологического театра и на серьезное, разумное и обдуманное руководство этим театром Кирилла Лаврова, а не наспех сколоченная антреприза.
В одном из интервью Лавров сказал: «Очень многие реплики из нашего спектакля вполне могли произнести мы. Это нам очень близко… Мне очень приятно, что… это пьеса, которая заставляет задуматься о том, что каждого человека ждет впереди. Это неизбежно, это естественно». А в другом интервью добавлял: «Это заурядная проблема конца жизни под названием „старость“. Ну конечно, на Западе условия для стариков лучше. Но все равно — дух и запах богадельни присутствуют везде, даже там, где стариков кормят, как в ресторане! Старость — сама по себе трагична, вне тех проблем, которые существуют вокруг пожилых людей в обществе».
Разумеется, никому не придет в голову сравнивать «Квартет» Р. Харвуда с теми спектаклями, которые Кирилл Лавров играл в Большом драматическом в последние годы — ни с «Борисом Годуновым», ни с «Перед заходом солнца», ни с «Под вязами», ни с «Макбетом», ни с «Последними», ни с «Солнечной ночью». Там — был серьезный, глубокий литературный материал. Здесь — просто человеческая тема, которая обладает для артистов порой невымышленной важностью и значимостью. Давайте вспомним, что и Георгий Александрович Товстоногов, никогда не обращавший внимания на «бульварный» репертуар, поставил для Алисы Фрейндлих и Владислава Стржельчика пьесу Нила Саймона «Последний пылко влюбленный», где выдающееся мастерство артистов побеждало неглубокую философию и пошловатость пьесы, а зрители с восторгом смотрели на своих любимых артистов, чей талант неожиданно заиграл новыми гранями в этом непритязательном драматургическом сочинении.