Кирилл Обломов и его невероятные миры
Шрифт:
соизволите разделить с нами скромную трапезу? Этим вы сделаете нам великое
одолжение. А тем временем великая колдунья свяжется с вашим батюшкой, может он даст
кое какие указания на ваш счёт,- Альмина делает поклон и жестом приглашает нас к
карете.
Сердце у меня бухается в пятки, вот скоро и раскроется наш обман. Смотрю, и Катя
вздрагивает, на лице появляется испуг, но быстро прячет его за нахмуренными бровками, когда Альмина стрельнула исподтишка злым взглядом.
Ну,
нашёл, иначе не вернёмся домой. От этих мыслей продирает мороз, словно спину
запорошило снегом.
– Так места в карете для всех не будет,- рискнул напомнить о себе я.
– Ты позволяешь им разговаривать?- удивляется Альмина.- Что-то ты на Фурию мало
похожа,- напрягается она.
– Не твоё дело,- шмыгнула носом Катя, оторопевшая от её слов. Вот оказывается, за кого
её держат.
Друзья обалдевшие смотрят на Катю, Игнат ехидно улыбнулся, Юра
многозначительно кивает, а Витя почему-то расцвёл в улыбке. Что до меня, то в голове
шарики заскочили за ролики.
– Конечно, конечно,- поспешно соглашается Альмина, но в глазах недоверие растёт с
каждой секундой.
– Девочки, верхом поедете или к нам в карету?- слышится елейный голос высокой
женщины. Тучный мужчина шумно высморкался, утёр выступивший пот с лица, толстые
губы шлёпнулись друг о друга. Я с удивлением замечаю, он смертельно боится, даже
больше, чем высокая женщина и Альмина. Хотя нет, Альмина не слишком и боится,
верно, мысли кое-какие, насчёт нас появились, боюсь не в нашу пользу. Катя держит
марку, но зная её, понимаю, сколько сил прилагает к этому. Дай бог, чтоб не сорвалась, а
эта дрянь, в сияющих доспехах, замыкается в себе, на лицо наползает понимающая
улыбка. Плохо, очень плохо, раскусит, как пить дать – раскусит.
– Так вы откушаете с нами или … у вас дела?- протяжно тянет она.
– Почему нет, надеюсь, всякой ерундой кормить не будите,- с вызовом отвечает Катя.
– Что вы, я знаю, что любят Фурии, молоденьких упырей, запечём в собственном соку, сушёных жаб к пиву, острую приправу из комаров и мух к человеческим почкам.
Витя зеленеет, отскакивает в сторону, его выворачивает наизнанку, Игнат
бледнеет, Юра вытягивает шей, что твой Рождественский гусь, я отшатываюсь, меня
начинает мутить также как и Витю.
Катя хватается за меня, бледнеет, под глазами тёмные круги, но находит в себе
силы, почти твёрдым голосом заявляет:- Всё это, конечно здорово, Алина, но с дороги я
притомилась, немного выспаться надо, утром перекусим.
– Так кушать под утро, кошмары будут мучить, плохо принимать пищу перед сном,-
Альмина смотрит с прищуром и даже
– Не твоё дело,- Катя явно нервничает и с трудом держит себя в руках.
– Как скажешь, могущественная Фурия,- с насмешкой опускает глаза девочка в рыцарских
доспехах.
Мы на гране провала, Альмина почти уверена, Катя не та, за кого выдаёт, но …
сомнения у неё всё, же есть – это нас спасает.
– Будь уверена, несокрушимая Фурия, не успеет взойти Солнце, а колдунья сможет
связаться с твоим бессмертным отцом,- ехидно улыбается она.- А звать то тебя как?-
блеснув белоснежными зубами, спрашивает она.
– К-Катя,- заикаясь, говорит девочка.
– Как мило, такое человеческое имя,- Альмина склоняется в поклоне.- Прошу в карету, я
рядом поскачу, а свита твоя пусть с рыцарями бежит. Я правильно говорю?- откровенно
скалится Альмина, с лязганьем закрывает забрало на лице, властно вытягивает руку, рыцари, звеня железным обмундированием, с усилием запрыгивают на коней. Призывно
звучит рог, высекая искры, колонна двинулась к замку.
Катя судорожно кивает, деревянной походкой идёт к карете. Высокая женщина
окатывает её ледяным взглядом. Вероятно, что-то заметила в изменении поведения
Альмины, толстяк, напротив, сама любезность, толстые губы вытягиваются в трубочку, взгляд льстивый и заискивающий. К своему ужасу замечаю у него острые, как бритва, прямые клыки. Неужели вампир? Когда Катя исчезла в карете, высокая женщина
оборачивается к нам, в темноте глаза сверкнули красным огнём, на бледной коже заметна
синева, как у давно умершего человека. Она внимательно смотрит на нас и наши ноги, словно прирастают к земле, жутко улыбается, обнажив такие же, как у толстяка, узкие, длинные клыки и, не сводя с нас взгляда, втискивается в карету, едва не сбив невероятное
сооружение на своей голове.
– Что стоим, бегом, бараны!- Не слишком учтиво выкрикивает Альмина, взмахивает
хлыстом, но бьёт рядом о землю, выбив из дороги мелкую щебёнку.- Будьте любезны, а
где мы, куда нас занесло?- слегка приоткрывает забрало, вновь копирует интонацию
Игната и звонко хохочет.
– Влипли по самые уши,- шепчу я.
– Ребята, вы видели, у них клыки?- едва не стонет Витя.
– Смотри, не обделайся,- очень грубо изрекает Игнат, но вероятно так говорит, затем, чтоб
Витю как-то отвлечь, а сам трясётся, словно вышел из ледяного душа.
Юра растеряно крутит шеей, страдальчески кривит губу, такое ощущение, ещё
мгновение и расплачется.
– Сильно больно?- с участием спрашиваю его.
Вновь хлыст рассекает воздух, на этот раз цепляет мне ноги, делаю прыжок вперёд