Киропедия
Шрифт:
Те, рассмеявшись, сказали, что в таком случае придется подыскать Киаксару женщин.
— Пусть женщин, и еще что-нибудь, по вашему усмотрению. А после того как вы выделите ту часть добычи, которая предназначена для Киаксара, тогда уже вы, гирканцы, постарайтесь сполна удовлетворить добровольно согласившихся следовать за мной в поход. А вы, мидяне, в свою очередь достойно отблагодарите наших союзников, которые первыми примкнули к нам, чтобы укрепить в них уверенность в правильности сделанного ими выбора, когда они стали нашими друзьями. Выделите также из всей добычи определенную часть вестнику, явившемуся сюда от Киаксара, а также его свите. Призывайте их остаться с нами, давая им понять, что и я такого же мнения, чтобы они с большим знанием дела и достаточно правдиво сообщили Киаксару о положении наших дел. А персам, которые явились вместе со мной, будет достаточно того, что останется, когда вы обеспечите себя в полной мере. Ведь мы воспитаны отнюдь не в роскоши, но, скорее, в деревенской простоте, так что вы, пожалуй, рассмеялись бы, увидя на нас какие-нибудь дорогие вещи. Точно так же, полагаю я, вы станете громко хохотать, увидя нас верхом на конях, да еще падающих при этом с коней на землю.
После этого мидяне и гирканцы отправились делить добычу, громко смеясь тому, что сказал Кир относительно опытности персов в верховой езде. Кир же созвал таксиархов и приказал собрать коней со сбруей, а также конюхов, и, подсчитав количество, метнув жребий, равномерно поделить их по таксисам. Кир приказал также объявить,
100
… и будут носить за всадниками оружие, которое они им дадут. — Слова «за всадниками», отсутствующие в тексте, добавлены нами при переводе ради большей ясности. Из контекста следует, что освобожденные на волю рабы, о которых здесь говорится, должны были стать оруженосцами новых персидских всадников.
101
… и сам Кир первый подал пример этого. — Эти слова исключаются из текста В. Гемоллем.
102
… поставить взамен себя другого начальника, тоже из гомотимов. — Как видно из данного места, еще не все гомотимы стали всадниками (ср. также ниже, V, 2, 1, где указано, что число персидских всадников доходило еще только до двух тысяч) Поэтому каждый гомотим-офицер, который становился теперь всадником, должен был подобрать себе преемника для командования тем пехотным отрядом, который он оставлял. Не следует, однако, думать, что всадниками становились только гомотимы-офицеры (так именно считает Г. А. Янчевецкий в примечании ad locum). Из слов Ксенофонта следует лишь одно — что каждый офицер, который становился всадником, должен был найти себе заместителя.
Глава VI
Такими делами они были заняты, когда прибыл верхом Гобрий, [103] ассирийский вельможа, в сопровождении конной свиты. Спутники Гобрия были вооружены обычным оружием ассирийских всадников. Те воины, которым было приказано собирать оружие врагов, велели приехавшим сдать свои копья, чтобы затем сжечь их так же, как они делали это в других случаях. Однако Гобрий ответил, что прежде хотел бы повидать Кира. Тогда гипереты оставили прочих всадников на месте, а Гобрия привели к Киру. Обратившись к Киру, Гобрий сказал:
103
Гобрий. — Это имя, персидское по происхождению («Гаубарува»), не раз встречается в истории Персии. Так, у Геродота неоднократно упоминается перс Гобрий, который, как и его сын Мардоний, играл видную роль в жизни Персидского государства при Дарий I. Вообще персидских имен в «Киропедии» довольно много: это — Абрадат, Адусий, Аглаитад, Кардух, Хрисант, Даиферн и пр., не говоря уже об именах царей (Камбис. Кир). Ряд этих имен Ксенофонт мог почерпнуть из известной ему исторической традиции, в первую очередь у Геродота и Ктесия. Разумеется, носители этих имен в «Киропедии» являются свободно скомпонованными фигурами, имеющими лишь известные черты сходства с историческими персонажами. Другой ряд имен для своих героев Ксенофонт мог заимствовать из современной ему персидской истории. Так, имя предводителя колесниц, а затем сатрапа Каппадокии Артабата («Киропедия». VIII, III. 18 и VI, 7). возможно, подсказано именем верного служителя Кира Младшего Артапата («Анабасис». I, 6. 11 и 8, 28); имя наместника Великой Фригии Артакама («Киропедия», II, I, 5; VIII, VI, 7) — именем тоже фригийского наместника при Артаксерксе II Артакама, или Артакома («Анабасис», VII, 8, 25) и пр. Фигуры — носители этих имен в «Киропедии» могут иметь, таким образом, лишь квазиисторические соответствия — в персонажах более поздней эпохи Подробнее об именах собственных в «Киропедии» см.: Н. R. Breitenbach. Указ. соч., стлб. 1712 слл.
— Господин, по происхождению я ассириец. Я владею обширной страной с мощной крепостью, являющейся моей резиденцией. Под моим командованием всегда было до тысячи всадников, которых я приводил на службу к ассирийскому царю; ведь я был ему самым близким другом. Но так как царь этот, доблестный муж, погиб в сражении с вами, и власть перешла к его сыну, моему злейшему врагу, я прибыл к тебе и как проситель припадаю к твоим стопам. Я предаюсь тебе как раб и как союзник, и прошу тебя выступить мстителем за меня. Если это возможно, я готов усыновить тебя; ведь у меня теперь нет детей мужского пола.
Был у меня, господин, единственный сын, прекрасный и доблестный юноша, любивший и почитавший меня так, как только и может почитать счастливого отца родное дитя. Однажды покойный царь, отец нынешнего правителя, пригласил его к себе, чтобы отдать за него свою дочь. Я отослал его, гордый тем, что теперь увижу своего сына женатым на царской дочери. Тот, кто стал ныне царем, пригласил моего сына на охоту и, считая себя лучшим наездником, чем мой сын, разрешил ему преследовать зверя на всем скаку, не ограничивая его свободы. Мой сын охотился вместе с ним, как с другом. Встретив медведицу, оба они-кинулись ее преследовать, и тот, кто ныне властвует, метнул в нее дротик, но промахнулся (лучше бы этого не случилось!). Тут метнул дротик мой сын и убил медведицу (не надо было ему этого делать!). Почувствовав обиду, царский сын сумел тогда скрыть свою зависть. Но затем встретился им лев, и царский сын опять промахнулся (в этом, я полагаю, не было ничего особенного); и вновь мой сын, вторично сделав меткий бросок, убил льва наповал, воскликнув при этом: «Дважды метнув дротик, я оба раза поразил зверя!» Тогда этот преступный человек не сдержал своей ненависти и, схватив копье у одного из своих спутников, ударил моего единственного и дорогого сына в грудь, лишив его жизни. Несчастный, я отвез домой труп, а не жениха, и похоронил, будучи уже в таких летах, моего возлюбленного и прекрасного сына, погибшего в расцвете юности. А убийца, как будто погубив врага, никогда после не высказывал и признака раскаяния, и за свое злое дело ничем не почтил того, кого скрыла земля. Отец убийцы сочувствовал мне и явно был огорчен несчастьем, постигшим меня. Если бы б он был жив сейчас, я никогда не пришел бы к тебе с целью причинить ему зло: он не раз проявлял свою дружбу ко мне, и сам я помогал ему во всем. Но теперь, когда власть перешла к убийце моего сына, я никогда не смогу быть ему верным подданным.
— Гобрий, если все, что ты сказал, правда, я принимаю тебя как просителя под свою защиту и обещаю тебе отомстить, с помощью богов, за твоего сына. Но скажи, если мы поступим таким образом и оставим в твоем владении крепость, землю, оружие и войско, которое было у тебя прежде, — станешь ли ты помогать нам за все это? Гобрий ответил:
— Моя крепость, когда ты туда прибудешь, будет твоим домом. И подати с моей земли, которые прежде доставлялись мной ассирийскому царю, я стану доставлять тебе. Куда бы ты ни отправился воевать, я отправлюсь вместе с тобой в качестве твоего союзника. Есть у меня и дочь, милая девушка, уже достигшая брачного возраста, которую я некогда предназначал в жены нынешнему царю. Теперь же она с громким плачем умолила меня не отдавать ее замуж за убийцу ее брата, и я с ней согласился. Я предоставляю тебе право решить и ее судьбу — отнесись к ней с тем же чувством, какое я питаю к тебе. Тут Кир сказал:
— Если все это правда, я готов обменяться с тобой рукопожатиями — и да будут нам свидетелями боги!
После этого Кир разрешил Гобрию уехать, сохранив вооружение. При этом он спросил его, велик ли путь, ведущий в его землю, ибо он сам собирается туда прибыть. Гобрий ответил:
— Если ты отправишься завтра рано поутру, то на следующий день ты уже будешь ночевать у нас.
Так Гобрий удалился, оставив проводника. Между тем к Киру прибыли мидяне, уже выделившие магам то, что те выбрали из захваченной добычи в пользу богов. Киру они отобрали самый лучший шатер, пленнццу сузианку, [104] по слухам считавшуюся самой красивой женщиной в Азии, и двух самых лучших арфисток. То, что они нашли после этого особо драгоценного, они предназначили Киаксару. И себе они взяли много ценных вещей, в которых они нуждались, чтобы во время похода ни в чем не чувствовать недостатка; ведь всего было в изобилии. Получили и гирканцы все то, в чем они нуждались. Достойная часть была назначена и вестнику, явившемуся от Киаксара. Оставшиеся палатки они отдали Киру, чтобы он раздал их персам. Что же касается денег, то они сказали, что разделят их между воинами, как только они эти деньги соберут. Так они и сделали.
104
… пленницу сизианку… — В последующем изложении (V, I, 2 слл.) эта суэианка будет названа Панфеей.
КНИГА ПЯТАЯ
Глава I
Вот так сказали и сделали мидяне. А Кир велел дары, предназначенные для Киаксара, принять и охранять тем, которых он знал как самых близких Киаксару людей.
— А что вы предназначаете мне, — заявил он, — то я с радостью принимаю, однако пользоваться этим будете вы сами, — те, кому каждый раз это более всего понадобится. Тут один из мидян, большой любитель музыки, сказал:
— Как раз вчера вечером, Кир, я слышал игру этих арфисток, которые теперь достались тебе; я слушал их с наслаждением и, если бы ты отдал мне одну из них, мне кажется, я нашел бы больше радости в походной жизни, чем дома.
— Ну так, — сказал Кир, — я и дарю тебе ее, и думаю, что я больше должен благодарить тебя за то, что ты попросил ее у меня, чем ты меня — за то, что ты ее получаешь: так сильно мое желание делать вам приятное. Эту девушку получил, таким образом, тот, кто ее добивался.
А Кир послал за Араспом — мидянином, который с детства был его другом и кому он подарил, сняв с себя, свой мидийский наряд [105] когда возвращался от Астиага в Персию. Этому Араспу он поручил теперь охранять подаренную ему женщину и шатер. [106] Эта пленница была женою Абрадата из Суз. [107] Когда брали штурмом лагерь ассирийцев, мужа ее там не было, ибо он отправился послом к царю бактрийцев. Ассирийский царь послал его для переговоров о союзе, так как он был связан узами гостеприимства с царем бактрийцев. [108] Вот эту женщину Кир и велел Араспу охранять, пока он, Кир, не потребует ее к себе. Выслушав приказание, Арасп спросил:
105
… мидииский наряд… — См. выше, I, IV, 26.
106
… поручил теперь охранять подаренную ему женщину и шатер. — Начинается знаменитый рассказ о любви Панфеи и Абрадата, продолжение которого следует в VI, I, 31–51; IV, 2—11; VII, III, 2—16. Художественное мастерство Ксенофонта в этой новелле высоко оценивалось позднейшими античными писателями. Ср., в частности, отзыв Лукиана (Imag., 10).
107
Сузы — город в Сузиане (современном иранском Хузестане), позднее стали весенней резиденцией персидских царей (см., ниже, VIII, VI, 22). В дальнейшем рассказе Ксенофонт называет Абрадата царем Суз (VI, III, 35)
108
… был связан узами гостеприимства с царем бактрийцев — Институт гостеприимства был широко развит у древних народов, однако Ксенофонт, как здесь, так и в других подобных случаях, имеет в виду преимущественно греческие обычаи. В данном случае отношение Абрадата к бактрийскому царю определено характерным греческим словом «ксенос» (гость).
— А ты уже видел, Кир, эту женщину, которую мне поручаешь сторожить?
— Нет еще, клянусь Зевсом, — отвечал Кир.
— А я видел, когда мы выбирали ее для тебя. Надо сказать, когда мы вошли в ее шатер, то сначала не разглядели ее хорошо. Она сидела на земле в окружении своих служанок; к тому же на ней была такая же одежда, как и на ее рабынях. Но когда мы, желая узнать, кто из них госпожа, стали всех оглядывать, то очень скоро мы заметили, как сильно она отличается от остальных, хотя сузианка и сидела на земле, закрыв лицо и потупя взор. [109] Мы велели ей встать; несмотря на то, что вместе с ней встали и все другие женщины, ее окружавшие, она резко выделялась среди них своим ростом, [110] своей благородной осанкой и изяществом, несмотря на простую одежду. Было видно так же, как струились у нее слезы, стекая вниз по платью и падая даже на ноги. Тут самый старший из нас сказал:
109
… сидела на земле, закрыв лицо и потупя взор. — В подборе внешних признаков, характеризующих горе Панфеи из-за постигшего ее плена и разлуки с мужем, Ксенофонт следует известному литературному шаблону. Ср. как описывает Эврипид горе Гекубы, плененной греками (Eurip. Hecuba, 484 слл.).
110
… выделялась среди них своим ростом… — Высокий рост считался непременным признаком красоты; ср. выше, III, I, 41.