Киров
Шрифт:
Федоров планировал направиться туда в первую очередь. Если здания там не будет, это будет все, что ему нужно знать. Он сидел в кабине, зажатый между пилотом и Орловым, и ощущал себя немного не в своей тарелке, находясь рядом с имевшим кислый вид начальником оперативной части. Орлов был человеком взрывным. Он мог общаться с вами как со старым другом, а в следующий момент обложить вас последними словами за малейшее нарушение. Было ясно, что он определенно не был счастлив своей вспомогательной ролью в этой операции.
— Что вы делали в лазарете, Федоров? Адмирал вас, похоже, внезапно зауважал.
Федоров понял намек, но не осмелился высказаться в ответ. Он
Прошло немного времени прежде, чем они заметили впереди высокий обледеневший конус вулкана. Орлов снова попытался запустить в него шпильку.
— Что вы задумали, Федоров? Рассчитываете нарисоваться перед адмиралом? Думаете, получите за это бутылку водки или коробку тех замечательных кубинских сигар?
О том, что адмирал был щедр с теми, кто был для него полезен, было хорошо известно, но Федоров просто улыбнулся. Перед вылетом Вольский отвел его в сторону и, ничего не рассказав о том, о чем они говорили с врачом, сказал держать остроумие при себе, особенно в присутствии Орлова и Трояка.
— Двигаемся к узкой оконечности острова, — сказал Федоров на подлете. — Нужно сначала пройти над метеостанцией.
Вертолет накренился и обогнул ледяной конус вулкана, продуваемый ледяными ветрами. Над вершиной клубились белые облака, закрывая глубокие впадины, когда-то бывшие жерлами. Федоров не страдал морской болезнью, но летать ненавидел, в особенности в суровых условиях Арктики, где любая авария над океаном означала почти гарантированную смерть от холода в течение нескольких минут. По мере приближения к острову они заметили пустынную однообразную землю, соединенную со скалистой частью острова узким перешейком, словно залитым морской водой. Однако на деле это был лед, образованный потоками талой воды летом.
— Включить камеры, — сказал Федоров, поднося к глазам мощный бинокль. На этот раз они не будут передавать сигнал на «Киров» во избежание возможного перехвата и подмены, а запишут картинку непосредственно на жесткий диск. В прошлый раз съемка неопознанных надводных целей велась с большого расстояния, и экипаж вертолета не смог подтвердить то, что они видели. На этот раз все будет иначе.
Федоров видел ржаво-коричнево-зеленую низменную местность, покрытую черными базальтовыми валунами, тянувшуюся на юг. Он уже несколько раз бывал на этой станции, один раз вместе с Роденко, помогавшим ему составлять метеосводки. Сооружения метеостанции были окрашены в точно такие же цвета и были слабо различимы с большого расстояния. Однако станцию в Олонкине заметить было намного проще, так как ее алюминиевые конструкции имели серебристый цвет. Однако по мере приближения вертолета он не видел ничего, и его сердце начало биться чаще. Не было ни дороги, идущей вдоль темного берега острова, ни каких-либо сооружений вообще. Длинной грунтовой взлетной полосы в районе перешейка также не было.
— Вон! — Сказал Федоров, перекрикивая гул винта вертолета. Он указал на область, в которой вулканическая часть острова переходила в равнинную. — Там какая-то металлическая конструкция. Мы можем подойти ближе?
Пилот подвел машину ближе, и они увидели что-то вроде старой металлической крыши, под которой виднелся деревянный каркас из обгоревших
— Мы можем приземлиться? — Спросил Федоров.
— Зачем? — Спросил Орлов. — Разве это метеостанция?
— Это приказ адмирала, — сказал Федоров, выложив свой единственный козьрь, способный бить карту грубоватого начальника. Его сердце бешено колотилось от осознания того, что он добился своего. Такой аргумент Орлову будет нечем крыть. И даже Карпову.
— Это место словно бомбили, — сказал Орлов. Он указал на что-то, явно похожее на свежие воронки. — Отлично, — сказал он. — Сержант Трояк, обезопасьте зону высадки. И разоружите того человека.
Вертолет опустился на грязную равнину, и в салон ворвался холодный арктический воздух, когда морпехи открыли задние двери и выскочили наружу в своих белых камуфляжных куртках и толстых шапках с ушами. Они были вооружены укороченным десантным вариантом автомата АК-74М [52] , полностью автоматическим с магазином на 60 патронов. Они рассыпались, двое заняли прикрывающие позиции и залегли, направив оружие на норвежцев, которые стояли, оцепенев от страха, все еще глядя, главным образом на странную машину с двумя верхними винтами, вращающимися в противоположных направлениях.
52
У АК-74М нет десантного варианта, так как АК-74М был предназначен для замены всех прежних моделей АК-74, в частности, имеет складной приклад для замены АКС-74. Возможно, имеется в виду АК-105
Для них это было какое-то огромное насекомое, словно оса, жужжавшая в холодном воздухе. Странные винты поднимали вихри снега и мелкого льда, закручивая их во всех направлениях. Однако спутать с чем-либо длинный сверкающий металлический ствол пушки в носовой части было невозможно. Они смотрели на вертолет в полном ошеломлении. Только собака продолжала лаять, вызывая у Орлова желание пристрелить ее, что наверняка бы только ухудшило ситуацию.
Единственный вооруженный норвежец оценил шансы и быстро опустил винтовку. Морпехи рассыпались, окружая место посадки. Сержант Трояк повесил автомат на ремень, отдал норвежцам честь, проявив уставную вежливость, а затем нахально обыскал первого. Лайка зарычала на него, но Трояк не обратил на нее внимания, не выразив ни малейшего страха. Федоров выбрался из вертолета и направился к землянке метеостанции, желая посмотреть, сможет ли он ее сфотографировать. Он вытащил цифровой фотоаппарат, который адмирал выдал ему на мостике со словами «проверьте, могла ли НАТО подменить это».
Он заметил небольшой анемометр, прибор для определения скорости и направления ветра, вращающийся над руинами, и направился к ветхой постройке, где заметил третьего человека, которому дружески улыбнулся, делая снимки. Человек в ответ недоверчиво посмотрел на него, а затем Трояк, обыскавший двух норвежцев, подошел к нему и тоже запустил руки ему в карманы. Он передал Федорову небольшую записную книжку. Штурман также заметил газеты, сложенную между двумя ящиками с устаревшим метеорологическим оборудованием — барометром и еще одним деревянным ящиком, в котором он опознал гигрометр, прибор для измерения влажности воздуха.