Кировская весна 1938-1939
Шрифт:
По старой привычке Штерн звал меня дон Николас и прощался не иначе, как по-испански: «Салуд, компанеро», «аста луэго», то есть пока, пока…
Туманы, столь обычные для первых летних месяцев в заливе Петра Великого, в том году были особенно густыми и устойчивыми. Владивосток, словно тропический город, весь был пропитан влагой. Даже в квартирах отсырели одежда, продукты. Иногда нельзя было закурить папиросу – спички не зажигались. На машинах по горным дорогам приходилось ездить на ощупь, на глазок. С мостика корабля едва просматривался его нос. Того и гляди, какой-нибудь корабль коснется грунта или столкнется с другим. Опасности подстерегали на каждом шагу. Но время не ждало, и командиры соединений, принимая дополнительные меры предосторожности, выводили подводные лодки и надводные корабли в море. Сначала робко и одиночками выходили они на тренировки. От простых учений перешли к более сложным, от одиночного плавания – к учениям в составе соединений.
В июне флоту удалось провести первое небольшое учение. В один из ясных дней соединения развернулись от залива Владимира до Посьета. Перед тем я позвонил в Хабаровск и по сложившемуся порядку информировал об этом Федько и Штерна. От приглашения посетить флот они отказались, мотивируя свой отказ беспокойным поведением соседей на границах.
В назначенный час минный заградитель, изображавший «противника», двинулся в район вероятной высадки десанта. Авиация и подводные лодки без особого труда обнаружили этот тихоходный корабль и нанесли по нему точные торпедно-бомбовые удары.
На этот раз действия корабельных соединений и авиации отрабатывались совместно с частями Сучанского сектора береговой обороны. Горнострелковый полк И.Г. Костикова, защищая кромку берега в заливе Восток, упорно держался, ожидая подкрепления..
Когда в действие вступили береговые батареи и сухопутные части флота, руководство перебралось на эсминец и двинулось к месту «боя».
Как было положено, после учений начали их разбор. Выводы сделали утешительные, ничуть не сомневались в высоких боевых качествах людей и полезности проведенных тренировок.
Да и в чем было сомневаться? «Противник» следовал по нашему приказу в необходимом направлении. «Свои» соединения нетрудно было навести на воображаемого «супостата».
Как выяснилось позднее, мы излишне упрощали в мирные дни боевые учения, не предполагая сложности и значительности событий, которые могут последовать, и не считаясь с ними. А события надвигались…
{16}
03.07.38 озеро Хасан
3 июля пограничный наряд из двух красноармейцев, расположенный на верхушке пограничной сопки Заозерная на западном берегу озера Хасан, был неприятно удивлен. Со стороны оккупированной японцами Манчжурии, переименованной к тому времени захватчиками в Манчжоу-Го, к посту начала неспешное выдвижение крупная группа японских пехотинцев. По полевому кабелю старший наряда доложил на заставу, и вскоре на высоту прибежала запыхавшаяся группа пограничников во главе с лейтенантом Петром Терешкиным. Японцы развернулись в цепь и с винтовками наперевес, как в атаке, двинулись к высоте. Не доходя до вершины Заозерной, где проходила линия границы, метров пятьдесят, японская цепь по приказу офицеров, которые шли с обнаженными саблями в руках, остановилась и залегла.
На границе уже несколько лет было неспокойно. В ряде пограничных инцидентов (у Турьего Рога, у Хунчуна, у Сиянхэ, и в других) малочисленные группы японцев кратковременно переходили границу, вели даже стрельбу, но до роты их численность никогда не доходила {РИ}
04.07.38 озеро Хасан
Японский пехотный отряд, проведя у Заозерной целые сутки, отошел к корейскому селению Хомоку (на территории Маньчжоу-Го), которое находилось всего в 500 метрах от сопки, а также начал близ высоты сооружение различных служебных построек, установили воздушную линию связи. {РИ}
09.07.38 озеро Хасан
Приказ оборудовать на Заозерной пограничную заставу пришел в Посьетский пограничный отряд 8 июля. На следующий день, 9 июля, советская резервная пограничная застава скрытно выдвинулась на высоту и на ее вершине началось сооружение окопов и проволочных заграждений, усиленных фугасами. Для руководства работами по инженерному оборудованию высоты был направлен начальник инженерной службы отряда лейтенант Василий Виневитин.
{РИ}
15.07.38 озеро Хасан
15 июля в 17.00 группа из пяти японских офицеров вела скрытное наблюдение за высотой, а недалеко, в 150 метрах на берегу озера Хасан, укрывшись, находились лейтенанты советских пограничных войск Курдюков и Виневитин – они, в свою очередь, следили за «гостями». Из итогов наблюдения советским пограничникам стало ясно, что японцы хотят осмотреть восточные склоны Заозерной. Японцы не заметили советских пограничников, встали во весь рост и двинулись по склонам. Властный оклик «Стой, стрелять буду!» оказался для них настолько ошеломляющим, что, ни секунды не раздумывая, они стремглав бросились наутек. Виневитин прицелился и выстрелил. Один из нарушителей упал с простреленным черепом. Убитый – им оказался японский разведчик Мацумма Сакуни – поверх формы имел накидку и гражданское кепи, под накидкой – полевой бинокль, фотоаппарат, «маузер», а в сумке – блокнот с результатами наблюдения. {РИ}
16.07.38 Москва, Кремль
После визита в Народный комиссариат иностранных дел японского поверенного в делах, нарком Литвинов немедленно доложил об итогах состоявшегося диалога генеральному секретарю ЦК ВКП(б) Кирову и Предсовнаркома Молотову. Был срочно созван Совет Труда и Обороны.
В целом, партия и правительство ситуацию решили не нагнетать. Концентрировать на доселе пустынном отрезке границы войска, а, тем более, объявлять в Дальневосточном военном округе мобилизацию четырех возрастов или военное положение, как это было сгоряча предложено Уборевичем, было признано излишним.
– Налицо, вероятно, желание отдельных японских офицеров получить повышение по службе за счет демонстрации воинского духа. Для нас сегодня самое разумное поведение будет заключаться в том, чтобы не поддаваться на провокации, и тем самым не дать японской военщине повода для агрессии – предложил наркоминдел Литвинов.
– Товарищ Уборевич вспоминает, видимо, «штурмовые ночи Спасска, и Волочаевские дни» – усмехнулся в усы Орджоникидзе.
Действительно, распеваемая по всей стране песня касалась именно событий 1922 года. Тогда, 17 августа 1922 года Уборевич был назначен председателем Военного Совета, военным министром Дальневосточной Республики и главнокомандующим Народно-революционной армии и флота Дальневосточной Республики. Под его командованием НРА 9 октября взяла штурмом Спасский укрепленный район и 25 октября вошла во Владивосток. 22 ноября 1922 года с упразднением ДВР НРА была переименована в 5-ю Краснознаменную армию, а Уборевич назначен её командармом до июня 1924 года.
– Действительно, мощь нашей Красной Армии, и ее авторитет на международной арене так высоки, что война совершенно невозможна – согласился и Каганович.
Такую позицию, хотя и с некоторыми оговорками, поддержали и остальные члены СТО, включая и товарища Кирова. В качестве единственного дополнения Киров предложил вынести ситуацию за пределы узкого круга кремлевских кабинетов.
– Власть у нас принадлежит партии, и ее члены должны быть объективно проинформированы о ситуации партийной печатью. При этом, конечно, не в ущерб безопасности пограничников, и не по вопросам, составляющим государственную или военную тайну – пояснил позже Сергей Миронович главному редактору «Правды» Бухарину.