Кирвалисская ведьма
Шрифт:
Что он хочет этим сказать? Что меня выбрали в качестве племенной кобылы для случки с магическим жеребцом для блага государства? Чтоб им провалиться!
А я тут при чем?
Ты? Да ни при чем совершенно. Особенно если вспомнить, что род Раен в древности отличался особой магической силой. Что-то должно было остаться потомкам. Поэтому и выдаем тебя за продвинутого мага. Не тебя, так детей ваших он обучит. Герцог-маг добьётся процветания в Кирвалисе и послужит образцом для других. Поняла?
Обрадовал! Кирвалис, между прочим, безо всяких магов процветает, если кто не заметил. Герцог-маг
Поняла. Вот и сажали бы своего мага разлюбезного на герцогский престол, а меня не трогали!
А потом добавила сама не знаю как:
Вот прокляну сейчас, будете знать, как играть чужими судьбами.
Молодец, Алекс, добилась-таки своего: канцлер потерял самоконтроль, завопив как резаный:
Только посмей! Тогда точно плахи не минуешь!
Но меня уже сорвало со стопора и несло по кочкам. Вдруг неизвестно почему вспомнилось всё, что тётя Тереза рассказывала про ведьм, и слова сложились сами по себе. Я откинулась на спинку кресла и язвительно рассмеялась. Пугать он меня вздумал. А сам испугаться не желаете ли, господин граф?
Боюсь, для вас это уже ничего не изменит. Думаю, вам это неизвестно, но проклятие мертвого снять невозможно. Я слыхала, что ведьмы перед казнью проклинали тех, кто их убивал, и те в течение короткого времени видели, как вымирает их семья, а затем и сами умирали в страшных мучениях, и никто ничего не мог сделать. А в нашей семье не только маги были, но и ведьмы отметились.
Откуда я это взяла? А ведь знаю, уверена: это так и есть. Граф явно проникся.
Он вскочил, подошёл и наклонился ко мне, взявшись за ручки моего кресла. Хотел, видно, задать мне трёпку или сказать что-нибудь злое и гадкое, но почему-то передумал. Смотрел молча.
Сначала глаза его сверкали гневом, но вот он приблизил свое лицо к моему, и что-то изменилось. Уголки губ канцлера дрогнули, он приоткрыл рот и губы сами сложились, как для поцелуя… Заглянул в глаза, потянул носом… Странно как-то. Он что, целовать меня вздумал? Псих!
Но поцелуя не произошло. Губы графа вместо рта приблизились к самому моему уху, он чуть слышно промурлыкал:
Стерва! Как бы я хотел…
Он вдруг прикусил меня за ухо, затем отпустил его и быстро вышел. Что это было? Я от ужаса и какого-то странного чувства не могла пошевелиться. Пат подбежала ко мне, протянула стакан с водой:
Миледи, что с вами? Он вам ничего не сделал?
Всё хорошо, Патти, всё в порядке. Я иду спать.
Забыв про письма и про другие дела, я бросилась в спальню и упала на кровать. Хотелось рвать и метать, носиться, биться головой об стену, сделать что-нибудь ужасное. За прошедшие двадцать восемь лет у меня время от времени были такие поползновения, но и вполовину не такие сильные. То ли это оттого, что отец умер и я больше не ощущаю его давления, то ли оттого, что моя надежда на свободу сегодня умерла навсегда.
Я подумала о том, что обещала проклясть канцлера. В тот момент, когда я это говорила, я действительно была готова произнести древнюю формулу, а мои гнев и отчаяние напитали бы её силой. Сейчас я не находила в своей душе ничего, кроме пепла разрушенных чаяний.
Когда-то я дала себе слово, что всё вытерплю, всё вынесу, но стану свободной. День моего совершеннолетия светил спереди путеводной звездой, или маяком, по свету которого ведут корабль моряки. Но его сначала отодвинули на девять долгих лет, а когда цель снова была уже близка, вовсе отняли её, загасили фонарь на маяке, уничтожили звезду. Вокруг сгустился беспросветный мрак.
Глава 9
Когда на оглашении завещания, услышав его имя, Александра упала в обморок, Фернан только хмыкнул. Гордая герцогиня, которую вынуждают выйти за безродного, в шоке. Он даже подумал поначалу, что это было симуляцией, игрой на публику, но потом, щупая пульс и пытаясь привести её в чувство, понял: нет, все случилось на самом деле. Просто на девушку сразу свалилось больше, чем она могла вынести.
Но все же что-то тут было не так. Такие крепкие особы так просто в обмороки не валятся. Надо будет хорошенько изучить её организм, вдруг это предвестник какой-то серьёзной внутренней болезни?
Удивило Фернана то, что, придя в себя, она повела себя спокойно и сдержанно. Ни слова не было сказано о его происхождении. Если она и дурочка, то всё равно, выдержка у неё отменная. Да, она злится, но не на него, им она скорее пренебрегает, зато канцлера с удовольствием удавила бы своими руками.
Когда она остановила Фернана и попросила наложить защиту на свою собственность, он в первый миг удивился: ей бы ненавидеть его, а она просит о помощи. Но потом понял: она видит в нем простолюдина, слугу, того, кто должен исполнять её приказы, пусть они и выражены в любезной форме.
А вот во время ритуала на крови он вдруг почувствовал, как что-то идет не так. Защитное заклинание было наложено верно, тут он ни разу не усомнился, но то, как она вдруг побледнела и покачнулась, как будто из нее выпили всю силу, настораживало. Он еле-еле дотащил её до покоев, девица плелась нога за ногу и шаталась как пьяная.
Тогда ему впервые пришла мысль о том, что это связано с её магической сущностью, но он тогда так и не сообразил в чем дело, не додумал мысль до конца.
Все открылось ему в один миг во время помолвки. С утра в Александре вроде ничего не изменилось, все тот же наряд и закрывающая лицо черная мантилья из кармелльского кружева, та же прямая спина и твердая походка. Но Фернан чувствовал, что она вся — как натянутая струна. Будучи опытным магом, он очень боялся таких моментов, особенно у тех, кто не владел в полной мере своей силой, поэтому пристально наблюдал за невестой, ни на мгновение не выпуская её из вида.
Она отошла в сторонку, чтобы поговорить со Стефаном, тот ей что-то сказал своим обычным, слегка легкомысленным тоном, и тут началось! Девушка вдруг сжала кулаки и воздух зазвенел от невероятного потока энергии!
Фернан был в ужасе. Такая силища, и эта дура её никак не контролирует! Еще немного, и в этом зале не осталось бы никого в живых, включая и саму девицу.
Фернан еле успел перехватить поток сырой магии и направить его в накопитель, благодаря всех богов, что надел тот камзол, куда ещё в столице сунул около дюжины незаряженных. Пригодились!