Кисельные берега
Шрифт:
– Вам предпочтительней уйти из королевства, госпожа. Совсем. И поискать приюта и заступничества в своём кругу…
– Где-где ?
– Ну, - занервничала служанка, переминаясь с ноги на ногу, и оглядываясь по сторонам всё беспокойней, - у кого именно – вам виднее… Не у меня же совета спрашивать. Постучитесь перво-наперво хоть к королю Козьеболотинскому. Он ближе всего к нашим границам обитает. И с батюшкой вашим давно не ладит – они всё Дикий лес делят – не поделят… Должно быть, он будет рад поддержать изгнанницу из Большемокриции. К
– Что ж, складно врёшь… И как мне до этих благословенных Козьих Болот доехать?
Мари снова расстроилась:
– Доехать… боюсь, никак… О, простите меня, госпожа, что не смогла никак помочь, что от меня так мало проку! Думала вначале прихватить для вас ваш жемчуг, дабы не с пустыми карманами вам в путь пускаться, или, на худой конец, кобылу вашу свести со двора, но побоялась! Побоялась, что станет известно это мадам Вайнцирль, и меня выгонят со службы! Ах, я такая трусиха! Противная, бесполезная трусиха!..
– Ладно, ладно, доброхотка, не ной! Давай по существу!
– Вы… вы можете попытаться дойти пешком… - пробормотала Мари, цепенея от собственной дерзости.
– Гениальное решение! – фыркнула Кира. – И сколько месяцев мне идти?
– Месяцев? – вытаращила глаза дворцовая служанка. – Ну что вы! Боже упаси! Если немедленно в путь отправитесь, то к ночи следующего дня доберётесь до замка Козедол!.. Сейчас, на развилке, сворачивайте налево – выйдите по ней к Мокрице. Потом – вверх, вверх, всё вдоль реки, не заблудитесь. А там и Дикий лес увидите к вечеру. За ним – Козеболотские земли…
– Мари, - Кира подошла к горничной вплотную, - прошу тебя в последний раз, по-человечески, признайся мне…
Девушка испуганно попятилась:
– Я пойду, госпожа, ладно? Мне давно пора… Хватятся – так заругают, - и поспешно шмыгнула в кусты.
– Мари! Мари, вернись! Уволю нахрен!
Кира в сердцах наподдала по придорожному камешку ботинком. Тот бодро поскакал по дороге и подкатился прямиком под ноги сидящему на развилке Сырнику. Тот опустил розовый в чёрную крапинку нос, обнюхал попрыгунца и энергично забил хвостом по земле, вывалив язык и устремив на Киру умильно-бестолковый взгляд.
– -----------------------------------------------------
Большая Мокрица оказалась речкой средних размеров и интенсивности: величием, так сказать, и широтой раздолья не потрясала. Она сонно плелась меж идиллических зелёных холмов, сверкая в лучах скатывающегося к горизонту солнца и совсем не заморачивалась по поводу суеты живущих по её берегам беспокойных двуногих.
Кира довольно споро шагала по удобной, накатанной вдоль берега дороге, за каждой излучиной, каждым перевалом ожидая появления обещанного леса, но… Тот на авансцену не спешил. Разрозненные купы деревьев и малые рощицы не напоминали таинственно-тревожное представление о дремучих чащах даже отдалённо…
Когда же дальнейшее развитие? – нервничала принцесса. Её уже достаточно утомил долгий, почти с самого полудня, пеший марш-бросок. К подобным переходом она совсем не была привычна и ужасно устала. А долгожданного отдыха пока чего-то не предвиделось…
Уже и лёгкие перистые облачка зажглись вечерним золотом… Уже и Сырник приуныл, перестал нарезать круги и виражи с дальними заходами и скорбно трусил позади, проклиная, должно быть, то собачье легкомыслие, что заставило его бросить уютную сыроварню и забежать за непутёвой девкой чёрт знает куда чёрт знает зачем…
Кира всё пристальней вглядывалась в редких путников, гадая: этот ли прочерневший от солнца крестьянин на возу послан ей с новыми вводными? или этот богомолец в рубище укажет новое направление заданного пути? Но… ожидания были тщетны. Путники недоумённо косились на разодетую, пешую и одинокую девицу. Некоторые останавливались и с подозрением таращились вослед. Но на контакт пойти никто не пытался.
– Вот засада, - пробормотала Кира себе под нос, тревожно поглядывая на разливающуюся над рекой красноту заката. – Ещё немного ведь – и стемнеет!..
Неужели этот подлец Шагеев задумал бросить её ночью в чистом поле?
Дорога в очередной раз принялась карабкаться на холм. Последовав за ней и поднявшись на вершину, Кира в неверном свете наступающих сумерек увидела, наконец, опушку чернеющего, насколько хватало глаз, лесного моря.
– Ну вот, - выдохнула она с облегчением. – Вот и лес. Надо поспеть в него до темноты. Должно быть, на этом рубеже – недаром ведь Мари про него талдычила! – и будет ждать меня новый персонаж-провожатый по чистилищу, организованному Ренатиком… Чтоб ему объикаться…
Ноги гудели от непривычной нагрузки, уже плохо слушались и даже слегка заплетались. Но долгожданная цель, явившая себя внезапно в конце этого странного дня, помогла расправить в натужном усилии обвисшие крылья и слететь на них вниз, с холма. И даже прибавить шагу.
В отличие от принцессы Сырник смотрел на приближающуюся опушку леса без всякого энтузиазма. Он тащился следом с большой неохотой, поминутно останавливаясь, прискуливая и ворча. Под конец и вовсе сел на дорогу и сердито залаял вослед торопыге.
– Чего развыступался? – обернулась к нему Кира. – Можно подумать, я тебя на верёвке тащу… Не хочешь – не ходи, сто лет ты мне сдался! Мотай давай к своей сыроварне, сырокрад. Ты ж собака – найдёшь, небось, обратную дорогу по следам, а?
Выговорив спутнику, она решительно пошагала дальше.
Пёс остался. Он повздыхал, постонал и поковылял следом, неожиданно вдруг припадая на переднюю лапу. Жалобности его позавидовал бы и профессиональный нищий. Но Кира на этот цирк даже внимания не обратила. Сырник перестал кривляться и перешёл на размеренную, обречённую рысь, прижав уши и спрятав хвост между ног. Ему было отчаянно страшно, но… Что прикажете делать? Остаться одному в незнакомой местности, среди ночных опасностей, о которых громко сообщал ему чуткий нюх, казалось ещё страшнее, чем жаться к ногам полоумной девки, неумолимо прущей навстречу зловещей черноте леса.