Кишь-Мишь
Шрифт:
Работает Гришка чуть в стороне от всех, а сам прислушивается, да присматривается. Бросит ягодку в свой короб, и слушает посторонние таёжные шумы.
И вот, прямо по курсу. В самых дебрях кишь-миша, что оплел почти упавшее наклоненное дерево. Да так чудно охватил: что, и само дерево никак не увидишь в этом зеленом хаосе, не то, что Петьку.
– Вдруг стукнула, о стенки чужого короба, крупная ягода.
Там он!
– понял Гришка.
– Там он родненький! И хотя, между ними, было всего с десяток метров, увидеть Петю, и сейчас было очень трудно.
Конечно обидное слово, но всползти на такую высоту, только змей и сможет, да еще с коробом. Отсюда и слово - гад. Но всё это сказано от души, и в хорошем смысле слова, по-товарищески. Так, по крайней мере, считает сам Распутин. И он постарается всем объяснить свою позицию, более доходчиво. Примерно, как в том известном анекдоте про Чапаева.
Вы дуб, Василий Иванович!
– говорит ординарец, в сердцах, своему командиру.
– Правильно Петька - не обижается командир - Я самый сильный, я самый крепкий, и думаю, что самый умный. Ну, что тут скажешь?
– Нечего!
И даже тогда, когда вся ватага ягодников под предводительством Гришки двинулась к Петру Павловичу, что бы уличить его в шельмовстве. То тот по-прежнему, ничем себя не выдавал - ни единым шорохом. Все надеялся он, что товарищи пройдут мимо его, и не обнаружат его ягодное место.
Но Распутин, остановил всех, возле зарослей, что скрывали Петьку, и торжественно объявил.
– Ты обнаружен. И с чувством добавил - гад! От хороших людей вздумал прятаться - не выйдет змей!
Как говорил всем известный Остап Ибрагимович Бендер. Великий комбинатор: - Мы таких как ты Петя, ещё в детстве с рогатки уничтожали.
Сам гад!
– послышалось в ответ, недовольное бурчание из зарослей. И сразу же, весь зелёный шатёр задвигался, ожил. И из этих сетей осторожно, пятясь задним ходом, стал выгребаться, ничуть не смущённый Петр Павлович. И скоро он, вместе с коробом, сполз с дерева, на землю.
Почему ты Гришка: всё гад, да гад?
– уже ворчит он Григорию, - Будто слов других нет.
Понимаешь, Петя?
– очень серьёзно объясняет ему Распутин.
– Ты мощный, что удав.
– Правильно я говорю?
Молчит Петр Павлович, призадумался.
А удав известный долгожитель на планете. И по мудрости ему тоже нет, даже из людей равных - продолжает Гришка. Но ведь он тоже, самый настоящий гад?
Еще не понимают товарищи всего смысла сказанного, но им уже весело.
Ведь у меня слово гад, как высшая награда человечеству за таких людей, как ты Петя. А их очень, и очень мало!
Волей-неволей, а веселье разрастается, но Гришка еще круче заворачивает оборот, как на гайке.
Ты наш генофонд России - Петя!
– только это, я и имел в виду. Только это!
И прости меня подлеца: если я, хоть словом. Или даже, нечаянно, тебя обидел - прости! Ведь я тоже гад, но очень...
– маленький. Я Скорпион. Правда..., правда, по гороскопу - сразу исправился Распутин. А по жизни, я хороший, - честно говорю.
И Петр
– Хитёр Гришка!
Ну, как тут обижаться на своего старого товарища - грех. Ведь они вдвоем, за пятнадцать лет дружбы, исходили столько километров по тайге, что на всю оставшуюся жизнь им уже хватит. Но несут их куда-то ноги по тайге, всё несут, хотя Петру Павловичу уже шестьдесят лет исполнилось, а Распутин полтинничек разменял. Сразу вспомнилось им, как шли они на легендарное в этих краях озеро Байкал.
Слушают их с интересом товарищи, не редко такое откровение услышишь.
Оно и, правда, большое, это озеро, а вокруг болота и бескрайняя тайга. Но не до красоты мужикам, когда вокруг половодье.
В рёлках еще, кое-где, и снег держался. А местами, друзья чуть не по пояс брели по воде. И хоть апрель на дворе, но на озерах еще лёд. И не угадаешь, что тебя, там, на этом жухлом льду ожидает, везде опасность.
Ступил Гришка неосторожно на лёд, и ухнул весь в полынью. Помог ему тогда Титаренко Петр Павлович из беды выбраться.
Гружёный был Гришка. И плохо бы всё это купание могло закончиться для него, но тогда всё обошлось. А иначе в дороге нельзя, только взаимовыручка, как в армии - чувство локтя, иначе беда!
От таких воспоминаний друзей: аж, съёжилась Анна Николаевна, холодно ей стало, и это в разгар горячего лета.
А Анатолий Костыря, по-новому посмотрел на своих новых товарищей, ведь ему с ними работать - шутят мужики, но ребята надежные. А шутка, она вроде эликсира молодости, любую душу лечит. Вот и ему, сразу легче стало. А то одолели его думы, что старика, хотя и лет-то Толику, чуть больше сорока. Жить, да жить ещё.
Карие глаза бывшего старшего прапорщика, сразу потеплели, засветились янтарём. Через такие глаза, и в душу можно заглянуть, сейчас она открыта.
Сели ягодники на поваленное дерево, и достали свои съестные припасы, перекусить надо.
А тайга живет своей жизнью. Взметнулась вверх по елке белочка, вроде дразнится: - А вы так сможете?
– Конечно, нет!
А рядом с людьми, на своих подушках отдыхает гриб. Он как заправский барин, и красив, и капризен, и величествен. Но поборол свою спесь барин, и тоже к столу присоседился.
Тут же, лиана с лимонником наклонилась к людям, и угощает их терпкой ягодой. Хоть и не спелая она, эта ранняя ягода, но сил она прибавит любому: потому что в каждой её ягодке, сила великая.
А мы чем хуже?
– и виноград тоже перед людьми красуется. Чем он хуже других: ведь, и мы, не лыком шиты.
Свесился он гроздьями, ещё зеленых ягод, к столу, а их, целый каскад на одной плети.
– Любуйтесь люди добрые, и я тоже щедрый бываю!
Вот это стол?
– удивляются люди,- всё, как в сказке. Тут уже им не до разговоров, да еще при таком сервисе.
– Как бы всего волшебства, и мало не оказалось при таком раскладе. Но еды всем хватило, хотя на аппетит никто не жаловался.