Китай и китайцы. Привычки. Загадки. Нюансы
Шрифт:
Мао Цзэдун со своего огромного портрета приветливо глядел на свой собственный мавзолей, расположенный здесь же, на площади.
– Вить, а тут красивее, чем на Красной площади! – раздался слева женский голос. – И мавзолей веселенький! И вообще как-то представительней. Аж за державу обидно.
– Дура, – глубокомысленно отвечал мужчина. – Это им должно быть обидно. У нас есть чувство стиля, а здесь – сплошная безвкусица!
Я бы не согласился с этим утверждением – дворцы с башнями, белокаменные колонны, украшенные искусной, местами стершейся, резьбой, мне понравились. Правда, без придворных в роскошных одеяниях выглядел Запретный город малость тоскливо, это так. И ничего таинственного, волшебного, необычного. Огромная императорская резиденция, только и всего. Отсутствием какой-либо
Добросовестно осматривая достопримечательности, я порядком устал, но все же заставил себя отправиться на прогулку по вечернему Пекину. Не хотелось проводить вечер в отеле.
Толчея на пекинских улицах – еще та, особенно вечерами. Люди, рикши, велосипеды, тачки торговцев, автомобили – все это хаотично движется во все стороны. На ум сразу же приходят броуновское движение, вавилонское столпотворение и переход с «Киевской»-кольцевой на «Киевскую»-радиальную в семь часов вечера в будний день…
Нет, я не прав – какие могут быть сравнения с московским метро? Здесь все по-другому, ведь я в Китае. Об этом напоминали не только толпы китайцев вокруг, но и большие красные фонари (то ли из плотной бумаги, то ли из материи), висевшие чуть ли не над каждым входом, своеобразная архитектура зданий, обилие иероглифов, и такие непривычные для меня агитационные плакаты…
А эти велосипеды, вездесущие велосипеды, велосипеды, поражающие не только количеством, но и разнообразием, доселе никогда мною не виданным. От помеси самоката с детской коляской до настоящих «грузовичков» с педальным приводом, от экземпляров времен Чан Кайши, удачно переживших «культурную революцию», не попав в переплавку, до современных многоскоростных монстров.
Я попытался остановиться, чтобы рассмотреть витрину магазина, уставленную разнообразным фарфором, и тут же на меня налетел китаец, шедший следом за мной.
– Пардон муа, – неожиданно услышал я.
Французская речь в сердце столицы Китая прозвучала так смешно и нелепо, что я расхохотался. Прохожие огибали меня, стоящего посреди тротуара, с обеих сторон, удивленно оборачиваясь. Они явно не могли понять, чего такого смешного можно найти в фарфоровых вазах и чашах. Несколько человек, проявляя вежливость, даже поприветствовали меня, как знакомого, дежурным «нихао».
– Нихао! – отвечал им я, сопровождая приветствие дружелюбной улыбкой. Кстати, «плохо» на китайском будет «бухао», почти как «бухать».
– Ты представляешь, их рабочие действуют четко по инструкции, но бездумно! – донеслась справа родная речь. – Даже не пытаются «включить мозги». На чертеже помарка в стороне от линии разреза – он по этой помарке и станет резать! Ни о чем не привыкли задумываться! Те еще путаники!
Двое мужчин «директорской наружности» обогнали меня и затерялись в толпе.
– Но пашут с утра до вечера, как заведенные. Не то что наши раздолбаи… – было последним, что я услышал.
Соотечественников в Китае хватало.
Вечером Пекин вместе с остальным Китаем занят делом – ужинает. Лотков с едой на улице становится втрое больше, чем днем. Куда их столько? Останавливаюсь около одного лотка и интересуюсь у улыбчивого китайца средних лет (а может, и не средних – если китаец не седой, то возраст его для европейца остается загадкой), сколько стоят его шашлычки из мяса, напоминающего свинину.
Китаец показывает два пальца – два юаня, мол.
– Пиг? – указывая рукой на шашлычки (пальцем в Китае лучше ни на что не показывать, здесь это дурной тон), спрашиваю я.
Продавец что-то быстро тарахтит на своем языке, не забывая улыбаться.
Отчаявшись добиться ответа, я несколько раз хрюкаю. Выходит очень похоже, сам не ожидал от себя подобного мастерства.
Мой собеседник несколько раз подряд кивает головой и даже цокает языком.
Решаюсь и протягиваю продавцу две бумажки по одному юаню.
Получаю одну палочку с аппетитными кусочками мяса. Осторожно откусываю от одного – и правда свинина! Улыбаюсь продавцу на прощание и иду дальше.
Через пять шагов в моих руках остается голая, гладко оструганная палочка.
– Это ж надо так оголодать! – вслух
Покупаю здоровый початок вареной кукурузы, любимое лакомство детских времен, и иду дальше.
Потом до меня дошло, что вокруг находится множество соблазнительных ресторанчиков, в которых можно не только утолить голод, но и дать отдых ногам.
Я зашел в первый попавшийся, с наслаждением сел в плетеное креслице, несмотря на заслуженный вид, оказавшееся очень удобным, и устроил пир горой, потратив на это благое дело целых двадцать пять юаней. Без чаевых, чаевые в Китае давать не принято, разве что служащим отелей, да и то не везде и не всегда.
Не понравилось лишь одно – то, что все заказанные блюда здесь принято приносить клиенту разом. Китайцы едят очень быстро, и засиживаться за столиком в ресторане или, тем более, в обычной харчевне здесь не принято. Мне же хочется вдумчиво смаковать каждое блюдо и вдобавок наслаждаться царящей вокруг подлинно китайской атмосферой, поэтому решил впредь заказывать блюда по одному, тем более что большинство из них готовится за считанные минуты. Да нет, не минуты – мгновения.
Кому: Елизавета Кузьмичева «llizzyk@posttmail.ru»
От кого: Денис Никитин «denisn@posttmail.ru»
Тема: Китайская сказка для Алисы.
Жил да был в Китае один дровосек. Жил-поживал, дрова и хворост рубил, да односельчанам продавал.
Вот раз отправился он далеко-далеко в горы хворост рубить. Дошел до места, взял в руки топор и принялся за работу. Рубит себе хворост, рубит, много уже успел нарубить, как вдруг услышал, что где-то внизу, в пещере, кто-то стонет. Да так жалобно-прежалобно, что слезы на глаза наворачиваются. Поспешил дровосек спуститься к пещере, заглянул в нее и нашел там тигрицу со сломанной передней лапой.
Увидала тигрица дровосека и попросила человеческим голосом: «Спаси меня, добрый человек!» Жалко стало дровосеку тигрицу.
– Подожди меня, тетушка тигрица, я скоро вернусь! – сказал он ей и поспешил домой.
Прибежал и говорит своей матери:
– Дай мне, матушка, да поскорее, мазь из девяти горных трав, что от всех ран помогает, тыкву-флягу и чистую тряпицу!
Мать удивилась, но без расспросов дала сыну все, что он просил, и дровосек отправился обратно. По дороге еще из родника во флягу чистой воды набрал.
Вернулся дровосек к тигрице. Та пуще прежнего стонет, совсем невмоготу ей стало.
– Сейчас я тебя стану лечить, тетушка тигрица, – сказал дровосек. – Потерпи немного!
Обмыл больную лапу водой, намазал мазью и сверху тряпицей перевязал.
– Спи спокойно, тетушка тигрица, – сказал. – Утром прыгать будешь.
На следующее утро, перед тем как начинать хворост рубить, навестил дровосек тигрицу. Смотрит – срослась ее лапа, будто и не было ничего. Вот что волшебная мазь делает!
– Спасибо тебе, дровосек! – поблагодарила тигрица. – Спас ты меня. Проси теперь все, что пожелаешь. Все, что ни попросишь, для тебя сделаю!
А дровосек тот очень бедный был, настолько, что никто за него замуж выходить не хотел.
– Принесла бы ты мне невесту, тигрица, – попросил дровосек. – А то скучно ведь без жены, да и матери по хозяйству помощница требуется.
Закивала тигрица, все поняла, мол, жди – будет тебе невеста.
И вот как-то раз мимо пещеры невесту в паланкине несли. Вдруг из пещеры раздался грозный рев.
– Тигр! – завопили носильщики. – Спасайся!
Бросили паланкин на землю и в ужасе разбежались кто куда.
А тигрица – тут как тут. Осторожно схватила она невесту своими зубами и в дом дровосека отнесла.
Дровосек увидел невесту и так обрадовался, что сразу же к свадьбе готовиться начал.
Вот так тигрица отблагодарила своего спасителя.
P.S. Здравствуй, Лиза!
Представляешь – красть невест в Китае было принято не меньше, чем на Кавказе!
Не из каких-нибудь философских соображений, а просто как ценную вещь!
Сейчас тоже крадут, и часто.
Такие вот дела.
С китайским приветом,
Денис